– Ничо! Спалишь! Хватит до следующей! Ехай давай!

И долго еще сбегаются из-за углов, цепляясь за медленно уходящий поезд.




5.



Солдаты в бежевой нерусской форме ловко выпрыгивают из эшелона и тройками 
расходятся по станции (уже другой). Выставляют посты у водокачки, колонки, 
обоих входов в депо, у вокзала и даже туалета.

Начальник станции под их конвоем рысит в депо, покрикивая:

– Срочно паровоз! Без очереди!

– Это почему еще им без очереди?! – вопит собравшаяся толпа – станция забита 
застрявшими поездами.

Пулеметная очередь над головами выбивает штукатурку из вокзальной стены. Тихо.

– Потому что нам надо, – с равнодушной беспощадностью разъясняет голос, 
раздражая акцентом.

– Чехи, – говорит Аршинов-Марин.

– Откуда в Сибири чехи? – удивляется Махно.

– Через Владивосток – во Францию воевать.

– И шо им за буржуев воевать? Сидели бы дома...




6.



Кончилась Сибирь с ее тайгой, Россия пошла – кривоватая, сероватая, грязноватая.


Прут навстречу эшелоны, а в эшелонах тех – дезертиры гроздьями. Ссыпаются 
наземь по станциям и полустанкам, и полыхают страстями деревни.

– Дай-ка, – Махно берет у вертлявого уголовника артиллерийский бинокль. – Где 
украл?

– Меняю на самогон!

А в бинокль видно, как в неблизкой проплывающей деревне разъяренные крестьяне с 
вилами врываются в помещичью усадьбу. Пропорот барин, рассыпается утварь, коней 
выводят со двора, бабы тащат узлы, веселое пламя ударяет над крышей, а у забора 
насилуют, задрав пышные юбки.

– Лютует народ.

– Справедливость устанавливает. Хватит терпеть.




Глава шестая

Петроград в 17-ом году





1.



– А в марте как единоначалие отменили в армии, братва в Кронштадте все офицерьё 
переколола!