Миёси около Осака, когда на помощь последнему пришли сектанты Икко из Исияма 
Хонгандзи, причем 3 000 из них были вооружены аркебузами. Увидев, что Нобунага 
увяз под Осака, Асаи и Асакура провели армию через горные проходы Оми. Нобунага 
поспешно оставил неравную борьбу с Икко, двинулся навстречу врагам на север и 
загнал их назад в горные проходы. Глубокий снег, выпавший зимой 1570/71 гг., 
мешал их отступлению, и войска Нобунага уже готовились нанести решающий удар, 
когда внезапно их атаковали с фланга монахи Энрякудзи. Боевая мощь этого 
старого осиного гнезда, может быть, и проигрывала в сравнении с Исияма 
Хонгандзи, но они все же были достаточно сильны, и Нобунага вынужден был 
отступить перед ними и отвести войска к Киото. К весне 1571 г. его положение 
казалось более опасным, чем когда-либо. Иэясу не мог ему помочь, поскольку 
Такэда Сингэн заключил союз с Ходзё, и он прилагал все усилия, чтобы как-то 
сдержать этих двух львов. Нобунага был окружен врагами со всех сторон, и в 
большинстве своем это были монахи. Его линия обороны растянулась от Киото до 
Гифу, и ее становилось все труднее удерживать. Чтобы прорвать сеть, Нобунага 
решил всеми силами атаковать Энрякудзи; эта операция лучше, чем любой другой 
эпизод долгой и богатой событиями карьеры Нобунага, демонстрирует его жесткий 
характер. Следует напомнить, что монастырь Энрякудзи всегда пользовался особым 
уважением из-за положения рядом со столицей, и, несмотря на появление новых 
сект, таких, как Дзэн или Нитирэн-сю, монастырь секты Тэндай Энрякудзи обладал 
таким авторитетом, каким не могла похвастаться больше ни одна монашеская община.
 Совершив отвлекающий маневр в другом направлении, Нобунага развернулся и 
направил тридцатитысячную армию к горе Хиэй. Тщетно его подчиненные просили его 
передумать, но он был неумолим. «Это не я уничтожаю монастырь, – ответил он, – 
монастырь сам себя уничтожает». Под покровом ночи его самураи окружили гору 
Хиэй, и на рассвете, когда трубы из морских раковин протрубили сигнал к атаке, 
его армия стала медленно подниматься в гору, убивая всех, кто попадался на пути,
 будь то мужчина, женщина или ребенок. Иезуит отец Фруа отмечает, что штурм 
начался 29 сентября, в день архангела Михаила: 
    «... он сжег Сакамото и две других деревни, и под покровом дыма его люди 
взобрались на скалы, вошли в крепость [так!] и предали все огню и мечу. Они 
произвели страшное побоище среди всех этих ложных монахов. Некоторые даже 
бросились со скал, другие искали убежища в своих храмах, а иные спрятались в 
гротах и пещерах; но Нобунага столь умело руководил этим делом, что ни один из 
них не ушел. Он поджег храм бога Кваннон, который стоил невероятно дорого, и 
сжег все прочие храмы и монастыри; одним словом, он посылал своих людей в 
каждую щель или пещеру, как будто охотился на каких-то диких зверей, и там 
перебил этих несчастных. Так Господь наказал этих врагов Его славы в день св. 
Михаила в 1571 году». 
    Последняя фраза достаточно наглядно выражает мнение иезуитов о буддийском 
монашестве. Неудивительно, что они поладили с Нобунага. 
    Итак, этот враг был сокрушен полностью. Непохоже, однако, чтобы что-то 
подобное можно было предпринять против Икко-икки. Исияма Хонгандзи был 
настоящей крепостью; как отметил иезуит Вилела, каждый из его обитателей делал 
по нескольку стрел в день, и еженедельно там устраивались состязания в стрельбе 
из лука и из мушкета. Их мечи могли разрубить человека «столь же легко, как 
острый нож режет нежный окорок». С Исияма Хонгандзи пришлось подождать. 
    Устроив должным образом самые срочные дела, Нобунага готов был теперь 
встретить угрозу с востока. Иэясу сослужил ему великую службу, удержав Такэда 
Сингэна и Ходзё Удзиясу. Этому помог и союз между Ода и Такэда против Уэсуги и 
Ходзё. Но в 1571 г. Удзиясу умер, а его сын нарушил равновесие сил, придя к 
соглашению с Сингэном. Тыл Сингэна был теперь обеспечен, и единственной 
опасностью для него могло быть только нападение Уэсуги Кэнсина, но и эту 
опасность можно было предупредить, перенеся кампанию на зимнее время, когда 
проходы из Этиго перекрываются снежными заносами. Поэтому в октябре 1572 года 
Такэда Сингэн оставил Каи и двинулся на Киото. У него было 20 000 самураев и 
асигару, отборные войска Такэда, верность которых и неугасимый боевой дух были 
несомненны. Силы Сингэна, к которым присоединились 2 000 самураев Ходзё, прошли 
на юг от Синано до Тотоми, чтобы выйти на дорогу Токайдо у Хамамацу. Этому 
непобедимому войску предстояло столкнуться с неколебимой твердыней. 
    Комендантом замка Хамамацу был Токугава Иэясу. Теперь ему было двадцать 
девять лет, он стал, быть может, менее порывист, чем в дни, когда сражался с 
Икко-икки, но был столь же храбр и изобретателен. Сингэну был пятьдесят один 
год, он был опытен, горд и дороден. Среди его командиров были лучшие полководцы 
Японии: Ямагата Масакагэ, Баба Нобухару, Найто Масатоё и Оямада Нобусигэ. 
    Иэясу выслал разведчиков под командованием Окубо Тадаё и Хонда Тадакацу. 
Они наткнулись на авангард Сингэна и вернулись изрядно потрепанными. Их 
настроение несколько поднялось, когда пришло подкрепление из 3 000 самураев от 
Нобунага, который и сам более чем когда-либо нуждался в людях, но, очевидно, 
понимал, что наступление Сингэна представляет для него наибольшую опасность. 
Иэясу встал перед выбором: вступить в сражение при таком перевесе сил в пользу 
противника было равносильно самоубийству, но оставаться за стенами Хамамацу – 
значило играть на руку Сингэну, который, вероятно, выделил бы небольшой 
контингент, чтобы сдерживать армию Токугава, а сам беспрепятственно пошел бы на 
Киото. Это ведь был Такэда Сингэн, а не Имагава Ёсимото! 
    Иэясу храбро повел армию по дороге на север. В трех четвертях мили от 
Хамамацу была поросшая кустарником гряда, известная как Миката-га-хара. Рядом с 
правым флангом Иэясу протекала река Магомэ, а слева мили на две тянулся 
кустарник. Он выстроил свои войска в линию – японцы дали такому построению 
поэтичное название «крылья аиста». Подкрепление, пришедшее от Нобунага, он 
поставил справа вместе с отрядом Сакаи Т