ив микоси 
расценивались как нападение на самого бога. Во время мятежа, который последовал 
за убийством монаха с горы Хиэй одним из придворных, великий микоси горы Хиэй, 
в котором обретался дух Царя гор, внесли впереди армии монахов на улицы Киото. 
Монахи стояли вокруг него и в качестве проклятия читали нараспев шестьсот 
свитков буддийской сутры «Дай хання кё». Иногда микоси оставляли на улице, а 
сами монахи возвращались на гору. Там он и стоял на страх горожанам, пока 
требования монахов не удовлетворяли. 
    Однако в полной мере всю свою ярость монахи приберегали для собственных 
диспутов. То были не религиозные войны, как мы их себе представляем: спор между 
монастырями обычно возникал из-за земли или престижа. Вопрос зачастую решался 
путем сожжения враждебного монастыря. За-ключались союзы между монастырями – 
впрочем, они легко и распадались. В 989 и 1006 гг. Энрякудзи воевал против 
Кофукудзи. В 1081 г. Энрякудзи объединился с Миидэра против Кофукудзи, и во 
время этого столкновения монахи Кофукудзи сожгли Миидэра и унесли много добычи. 
Позже, в том же году, монахи Энрякудзи поссорились с Миидэра и снова сожгли его.
 В 1113 г. монахи Энрякудзи сожгли храм Киёмидзу из-за разногласий, связанных с 
выбором настоятеля. В 1140 г. Энрякудзи вновь объявил войну Миидэра, а в 1142 г.
 монахи Миидэра напали на Энрякудзи. Этот длинный список пополнялся до тех пор, 
пока вылазки воинствующих монахов не растворились в великой войне, охватившей 
всю страну. 
    Все началось с незначительного инцидента. В январе 1081 г. люди Оми, 
которые подчинялись Энрякудзи, напали на жителей Оцу, которые были подданными 
Миидэра. Хотя люди Оцу и принесли жалобу в Энрякудзи, ничего предпринято не 
было. Тогда они обратились в Миидэра, где им посоветовали никогда больше не 
выполнять работ для Энрякудзи. Это привело в ярость монахов Энрякудзи, которые 
в июне выслали войско против Миидэра. В Миидэра их уже ждали. Первое нападение 
было отбито, но они с удвоенной силой снова пошли на штурм. Настоятель 
Энрякудзи лично руководил военными действиями и так подстегивал пыл своих 
сторонников, что, когда пламя угасло, уничтоженными оказались 294 зала, 15 
хранилищ сутр, 6 звонниц, 4 трапезных, 624 монашеских обители и более 1 500 
жилых домов – по сути дела, весь монастырский комплекс за исключением 
нескольких зданий. Вслед за этим монахи Миидэра в свою очередь двинулись на 
Энрякудзи с большой армией. Правительство, сильно обеспокоенное, послало солдат,
 чтобы усмирить их, однако в сентябре военные действия возобновились, а в 
столице пошли слухи, что два монастыря готовы объединиться и напасть на Киото. 
Императорский двор в полном ужасе обратился к единственной силе, способной 
противостоять такому вторжению, и для защиты столицы назначил сёгуном Минамото 
Ёсииэ. Этот решительный человек, покрытый славой Первой девятилетней войны, 
которому два года спустя предстояло выступить на Вторую трехлетнюю войну, с 
готовностью принял назначение. Самураи укрепили столицу, но ожидавшееся 
нападение так и не состоялось, и Ёсииэ вернулся к своим обычным обязанностям. 
    Десять лет спустя, в 1092 г., двор вновь счел полезным использовать 
Минамото против монахов. По поручению правительства Минамото Ёситика, второй 
сын Ёсииэ, конфисковал поместье в провинции Мино, недавно основанное Энрякудзи. 
Он вполне справедливо считал, что он всего лишь поступает в соответствии с 
законом, запрещавшим храмам торговать землей. Монахи тем не менее настаивали на 
своем и послали большое войско в Киото. Столкнувшись с силами Минамото, они 
нехотя отступили. 
    Несмотря на все бунтарство монахов, императорская фамилия продолжала 
одаривать монастыри землями, золотом и серебром. Возможно, двор надеялся 
завоевать их расположение подобной демонстрацией религиозного рвения, но это на 
них не действовало. Всякий раз, когда двор пытался вмешаться в дела духовенства,
 поднимался страшный шум, и ярость монахов выплескивалась на улицы города. И 
двор, и клан Фудзивара, хотя и обладали достаточной силой, чтобы разоружить 
монастыри, были слишком ревностными буддистами и не решались поступить с 
монахами так, как те заслуживали. Несмотря на присутствие в столице самураев, 
монахи все больше и больше наглели. 
    В 1146 г. молодой самурай по имени Тайра Киёмори в первый раз вступил в 
конфликт с монахами. Киёмори был талантливым молодым человеком неясного 
происхождения. Официально его отцом считался Тайра Тадамори, великий усмиритель 
пиратов, которому в награду за его заслуги была дарована любимая наложница 
императора. Девять месяцев спустя она родила сына, того самого Киёмори, так что 
молодой Киёмори мог в какой-то мере претендовать на принадлежность к 
императорскому роду. В день праздника Гион в 1146 г. один из приближенных 
Киёмори затеял ссору с монахом из святилища Гион. Поклявшись отомстить за 
нанесенное его роду оскорбление, Киёмори с отрядом самураев напал на 
монахов-воинов Гион, которые в тот момент несли микоси. Киёмори с полным 
пренебрежением к религиозным предрассудкам пустил в микоси стрелу. Стрела 
ударила в висевший перед ковчегом гонг, повсюду разнеся весть о неслыханном 
святотатстве. Разгневанные нападением на микоси, монахи Энрякудзи послали в 
Киото 7 000 монахов-воинов, которые, выкрикивая всевозможные проклятия, 
потребовали немедленной высылки Киёмори из столицы. Некоторые члены клана 
Фудзивара, завидовавшие растущему влиянию Киёмори и подобных ему самураев, 
уговаривали императора подписать указ об изгнании, однако двор, безопасность 
которого теперь целиком зависела от самураев, оправдал Киёмори, приговорив его 
лишь к уплате небольшого штрафа. 
    В течение тех двух веков, о которых мы говорили, монахи Энрякудзи не менее 
семидесяти раз являлись во всеоружии к императору с различными требованиями, не 
говоря уже о столкновениях между храмами и внутри них. Таким образом храмы, 
которые способствовали провалу земельной реформы и росту частных земельных 
владений, заставили двор опираться на силу самураев как в столице, так и в 
отдаленных