В поле еще плавали белесые клочья тумана. 

Самсонов ехал вместе с Ноксом и рассказывал о туркестанских делах, о том, как 
незадолго до войны задержали английского резидента, а майор в ответ на это 
припомнил известную записку Скобелева о походе в Индию, и оба засмеялись, как 
будто признали, что туркестанские и индийские дела нынче отошли на задний план. 


- По-моему, Скобелев ссылается на вашего полковника Кери, начальника штаба 
Мадрасской армии, - сказал Самсонов. - Это примечательное умозаключение. Если 
не ошибаюсь, оно звучит так: "Нет благоразумного человека, который бы 
сомневался, что русские дойдут до Индукуша. Неужели непонятно, что в Азии все 
держится скорее обаянием, чем силою, и что прикосновение к Индии будет 
равносильно гибели Англии". 

- Это мы сами себя пугали, - отозвался Нокс. - Ведь ваш "белый генерал" потом 
сам заявил, что не верит в индийский поход в ближайшем будущем. 

Самсонов знал, что высказывание Скобелева, сделанное им после штурма Геок-Тепе, 
как раз тогда, когда Александр Васильевич готовился поступать в Николаевскую 
академию Генерального штаба. Скобелев ссылался на трудности перевозок, но 
добавлял, что русские могут ударить "шаром в шар" и так, что англичане не 
устоят. Наверное, и Ноксу это было ведомо, ибо записка обнародована. Проехали 
Орлау. Вблизи были видны воронки, сломанные деревья, снесенные заборы, свежий 
холм братской могилы. 

- Русские уже не впервые здесь? - сказал Нокс. - Это ваш регион. Мы вам всегда 
поможем... 

- А мы вам поможем в Персии и Афганистане, - усмехнулся командующий. Согласны? 

- Разве вам мало, что мы разделили с вами зоны влияния? - примирительно 
произнес Нокс. - Честно говоря, мне бы не хотелось после войны снова начинать с 
того места, где мы остановились. 

- Мне тоже, - ответил Самсонов. 

В эту минуту автомобиль затормозил, и вперед вырвался конвой, живо 
нахлестывавший лошадей. 

Навстречу штабной колонне шла на рысях большая группа всадников. 

- Что это? - хладнокровно спросил британец. - Новое донесение? 

- Надеюсь, что не немцы, - сказал Александр Васильевич. Дурное предзнаменование 
почудилось в этой группе. Что-то случилось у Мартоса? Нет, не должно, ведь от 
него уже поступило донесение. Значит, от Благовещенского? Но вчера у шестого 
корпуса уже был тяжелый бой... 

Это был взвод драгун Новотроицкого-Екатеринославского полка, из шестого корпуса.
 Коренастый смуглый штаб-ротмистр вперевалку подошел к автомобилю командующего 
и вручил пакет. 

Александр Васильевич пробежал донесение и опросил штаб-ротмистра: 

- Вы были очевидцем? 

- Так точно, ваше высокопревосходительство. 

- И что, сильно пострадала четвертая дивизия? 

- Сильно пострадала, ваше высокопревосходительство. И физически, и морально. 
Корпус отступил в беспорядке за Ортельсбург. 

- За Ортельсбург, - повторил Самсонов, вспоминая, что вчера распорядился занять 
корпусу озерное дефиле у Пассенгейма. Значит, не успели занять. 

Штаб-ротмистр Дейнека, выехавший в два часа ночи из Фольварка Грамен, проделал 
шестьдесят верст в седле, был от усталости бледен, но глядел твердо. Есаул 
Бабков разворачивал на горячем капоте автомобиля карту. Все штабные чины 
потянулись туда,. как будто забыли, где Пассентейм и Ортельсбург. 

Самсонов тоже подошел к карте, ничего не сказал. Пахло машинным маслом. 

Постовский переговаривался с Филимоновым и Вяловым о том, можно ли еще 
удерживать район Ортельсбурга. 

Самсонов промолчал и продиктовал Бабкову приказание генералу Благовещенскому: 

- Удерживайтесь во что бы то ни стало в районе Ортельсбурга. От стойкости