Екатерина Александровна отгребала листья, посмотрела на солдат и велела копать. 


Невысокий солдат легким подсекающим движением снял первую лопату песчаной земли,
 вдруг остановился и сказал Екатерине Александровне: 

- Загнали нас сюда!.. Должно быть, он самый ретивый был. А что теперь? 

- Бог всех рассудит, - спокойно произнес большой солдат. - Подвинься. Наше дело 
простое. 

- О чем они говорят? - спросил майор. - У них претензии? 

- Они говорят о бренности нашей жизни и Боге, - ответила Екатерина 
Александровна. 

- О Боге я тоже думаю, - сказал он. 

Солдаты быстро копали, яма углублялась, притягивала жутким ожиданием. Они 
опустились в нее сперва по колено, потом по пояс, и приблизилась минута, когда 
тело Самсонова должно выйти из покоя. 

Лопата стукнулась о гроб. 

Вид Александра Васильевича был страшен. Но это был он, а не кто-то другой. 
Екатерина Александровна нашла его. 

Она закрыла глаза руками, отвернулась и заплакала, тихо причитая, выговаривая 
запавшие с детства слова прощания: 

- Сашенька ты мой дорогой, что же ты с собой сделал, на кого ты нас оставил... 

Вся ее окаменелость распалась, война остановилась, русские солдаты и немецкий 
майор глядели на женщину с одинаковой скорбью. 

Потом тело положили в обитый железом ящик, и Екатерина Александровна повезла 
его домой. 

В конце ноября Александра Васильевича похоронили в родной земле, на погосте 
Акимовской церкви, и родина приняла его, своего героя и свою жертву, как всегда 
принимала тьмы своих сыновей, которые ничего не ведали ни о геройстве, ни о 
жертве.