Неполноправие иногородних вызывало в их среде некоторое неудовольствие, но явно 
враждебное настроение иногородников к казачеству стало постепенно выявляться 
только после февральского переворота 1917 года. Этим появившимся антагонизмом 
между иногородними и казаками воспользовались искусно большевики, захватившие 
власть в Лабинском отделе в течение января и февраля месяцев 1918 года. 

Руководители большевиков первоначально направляли своих агитаторов в наиболее 
крупные станицы; агитаторы проникали в не казачьи войсковые части и разрушали в 
них дисциплину, затем направляли свою деятельность на возбуждение иногородних 
против казаков и, наконец, образовывали в станицах бесчинствующие шайки, с 
которыми местные власти по малочисленности своей не могли без помощи гарнизона 
справиться. Уличные бесчинства, грабительские налеты и убийства проходили 
безнаказанно: авторитет атаманской власти падал, большевистские банды росли. 
Терроризированное население отовсюду слышало, что сильная власть, способная 
сберечь его от опасности, только может быть создана советами и комиссарами. 

По этому плану состоялся захват власти в станице Лабинской, в январе месяце в 
эту станицу прибыл большевик Рындин, зачислившийся рядовым в местном гарнизоне, 
весьма быстро он образовал около себя круг сочувствующих большевизму солдат; с 
ними начал он пьянствовать, буйствовать, грозить расстрелом мирных жителей, 
наконец, Рындин в один день беспричинно и бесцельно убил трех лабинцев, после 
чего, под охраною части гарнизонных солдат, приехал на вокзал, ограбил там 
кассу на 4000 рублей и уехал из станицы. 

Казачьим всадникам, пытавшимся задержать Рындина, воспрепятствовали те же 
солдаты. 

Рындина сменил иногородний из села Мостового - Мирошниченко, уголовный 
преступник, каторжник. Последний с помощью прибывшего с ним красноармейского 
отряда и местной подготовленной Рындиным войсковой части, а также использовав 
разожженную неприязнь иногородних к казакам, сместил лабинского станичного 
атамана, себя объявил комиссаром и учредил совет солдатских и рабочих депутатов.
 

Хотя агитаторы и энергично подготовляли почву для захвата большевиками власти, 
но все же вследствие устойчивости казачьего населения большевикам приходилось 
для захвата власти прибегать к красноармейской воинской силе. Например, в 
станицу Каладжинскую был введен отряд из 300 вооруженных красноармейцев, 
сместивших станичного атамана и назначивших двух комиссаров, по военным делам - 
бродягу Шуткина и по гражданским - босяка Клименко; митинговым порядком был тут 
же образован совдеп. 

Станица Владимирская была внезапно окружена отрядами красноармейцев с орудиями 
и пулеметами, колокольным звоном население было собрано на площадь, где 
прапорщик Дахов, командир отрядов, потребовал признания советской власти. "Как 
было не подчиниться, говорил старый владимирский казак, когда на станицу 
смотрят орудия и пулеметы". 

Как только власть в станицах переходила к большевикам, так немедленно 
назначенные комиссары отдавали приказание отобрать оружие у казаков и 
арестовать наиболее видных влиятельных казаков и почти всегда местных 
священников. Аресты насчитывались десятками, в некоторых станицах сотнями; 
арестованные большими группами запирались в погреба, в тесные, холодные, темные,
 сырые погреба, им не давали горячей пищи, а стража постоянно издевалась над 
заключенными, входила неожиданно в погреба, щелкая ружейными затворами, била 
прикладами, колола штыками. После двух-трех дней часть арестованных выпускалась 
на свободу, часть задерживалась на недели, часть отправлялась в Армавирскую 
тюрьму, часть освобождали по внесении штрафа, разрешение дел было в ведении или 
трибунала, или военно-революционного суда, или комитета, состоявших при военном 
комиссаре, членами этих трибуналов, комитетов, судов бывали почти сплошь темные 
элементы из иногородних и красноармейцев. В числе арестованных в станице 
Лабинской был и бывший обер-прокурор Святейшего Синода Саблер, которого после 
двух дней ареста освободили из-под стражи, но затем Спустя месяца два Саблера 
арестовали и по требованию из Москвы выслали его туда. 

Центральный орган, направлявший деятельность большевистских совдепов в станицах 
Лабинского отдела, находился в Армавире, там были комиссары разных наименований,
 но с распоряжениями армавирских властей столичные совдепы мало считались. 
Комиссаром юстиции было приказано упразднить всех мировых и станичных судей и 
избрать судей народных, требование упразднения было выполнено повсюду, а 
избрали народных судей только в 18 станицах из 67. Судьями оказались: портные, 
сапожники, слесаря, столяры и только один юрист Иван Семенович Козловский. С 
января по октябрь месяц судьями не разрешено было ни одного дела. Образовавши 
комиссариаты, совдепы, поставив в станицах вооруженные отряды, большевики 
принуждены были изыскивать средства оплачивать поддерживающих силою советскую 
власть. Финансовые мероприятия были всюду одни и те же: во-первых, контрибуции, 
для получения которых более состоятельные жители заключались под стражу и 
освобождались только по внесении наложенной суммы, и, во-вторых, так называемые 
обыски и реквизиции, в действительности же повальный грабеж частного и 
общественного имущества. Ограблению подвергалось казачье население,