прибыл фельдъегерь, который привез царские награды флоту за взятие островов 
Цериго и Занте.

Ушаков получил бриллиантовые знаки к имевшемуся у него ордену Александра 
Невского и орден Иоанна Иерусалимского.

Офицеров наградили орденами Анны второй и третьей степеней. А особо 
отличившимся матросам царь прислал для раздачи триста орденов Св. Анны, 
которыми раньше никогда не жаловали нижних чинов.

На «Св. Павле» первым из морских служителей Ушаков наградил орденом боцмана 
Макарыча.

— Вот теперь и ты женат: имеешь Анну, — пошутил капитан Сарандинаки.

— Ваше высокоблагородие, таких бы жен поболе! — просиял боцман. — Эта тихая, 
несварливая!..

По случаю беспримерного в истории взятия сильнейшей крепости Корфу силами 
одного флота адмирал Ушаков получил много поздравлений со всех сторон. Даже его 
заклятый враг, английский адмирал Нельсон, который все время старался как-либо 
помешать Ушакову взять Корфу, вынужден был прислать льстивое поздравительное 
письмо.

Но из дружественных поздравлений самым приятным было для Федора Федоровича 
поздравление соратника и друга, Александра Васильевича Суворова. Прославленный 
полководец писал:

«Великий Петр наш жив… Что он, по разбитии в 1714 году шведского флота при 
Аландских островах, произнес, а именно: „Природа произвела Россию только одну, 
она соперницы не имеет“, — то и теперь мы видим. Ура! Русскому флоту!.. Я 
теперь говорю самому себе: зачем не был я при Корфу хотя мичманом!»




XXII


Взяв Корфу, Ушаков задержался на острове. Прежде всего приходилось исправлять 
суда. Плавание в Архипелаге, а особенно зимняя блокада очень расшатали их. 
Большинство судов стало течь и нуждалось в срочном, неотложном ремонте.

После выхода из Севастополя Ушаков сам вел свою обширную корреспонденцию: писал 
донесения императору Павлу, Адмиралтейств-коллегии и турецкому султану; 
находился в частой переписке с русскими послами в Константинополе, Вене и 
Неаполе; с начальниками английских эскадр и правителями турецких провинций; 
рассматривал жалобы островитян.

Это так обременяло его, что Ушаков жаловался вице-президенту 
Адмиралтейств-коллегии графу Кушелеву:

«При теперешних обстоятельствах, да и всегда дел столь много, что, если бы со 
мною десять писцов было, не успели бы всего исполнить. Я никого таковых не имею,
 кто бы мог писать, выслушавши от меня только одно содержание, и потому 
затруднен и измучен бесподобно, так что, теряя последние силы, третий день 
совсем почти болен… В письменных делах обуза пренесносная; она отягощает меня 
до бесконечности и отводит от исполнения других важных дел… Но к письмоводству 
времени мне совсем недостает, да и столько им отягощен, что жизни моей не рад».

А теперь предстояло более сложное дело.

Надо было установить на Ионических островах самостоятельное правление, которое 
Россия и Турция обещали грекам.

Русские дипломаты решили, что удобнее всего объявить Ионические острова 
республикой, находящейся под покровительством России и Турции.

В Морском корпусе учили многим «шляхетским» наукам, но не учили, как учреждать 
республику. Ушакову пришлось самому все продумывать и самому же все писать — 
вплоть до текста присяги Ионической республики. И он прекрасно справился и с 
этой необычной задачей.

На островах было два враждующих класса — дворяне и поселяне.

Ушаков не побоялся привлечь к самоуправлению и граждан этого «второго класса».

Верховным органом власти он сделал «Сенат семи соединенных островов», который 
был составлен поровну из представителей дворян и поселян.