обходная колонна. Среди французов воцарилось смятение; второпях они разрушили 
часть каменной кладки моста и начали медленно отступать. Арка по-прежнему 
оставалась под обстрелом французов, но уже далеко не столь губительным, как 
прежде. Группа русских солдат, разобрав оказавшийся поблизости сарайчик, 
добралась ползком до разрушенных свай и, связав с помощью шарфов и поясов 
несколько бревен, перекинула их через провал. Майор Мещерский первым пробежал 
по этому шаткому сооружению, но упал, сраженный пулей. Следовавший за ним казак 
споткнулся и свалился в клокотавшую бездну. Но уже десятки новых смельчаков, 
поддерживая друг друга, падая под пулями, перебирались на берег и тотчас 
бросались на французов. Чортов мост» был форсирован.




Необычайная энергия натиска, а также недостаточно четкая организация французами 
обороны привели к тому, что потери русских были в этот раз невелики, и даже 
меньше, чем потери французов.

К четырем часам дня, после исправления арки, вся армия Суворова перешла Рейсу и 
двинулась вслед за отступавшим противником. То и дело приходилось снова 
переходить через вьющуюся Рейсу, однако уже не в столь тяжких условиях. Лекурб 
всюду уничтожал мосты, но этим лишь ненадолго задерживал своих преследователей. 
По мере приближения к Люцернскому озеру ландшафт быстро изменялся. Горы как бы 
раздвигались; узкая котловина сменилась широкой долиной; появились луга и 
пашни; снеговые вершины скрылись за зеленой короной лесов. Дивная альпийская 
панорама предстала перед взорами солдат. Под ногами раскинулся живописный 
Альтдорф. За 6 дней русская армия прошла 90 верст (от Таверно до Альтдорфа). 
Учитывая условия местности, это был бы неплохой результат и для завзятых 
альпинистов. А ведь тут были форсированы Сен-Готард и Чортов мост! Армия забыла 
перенесенные лишения. Казалось, уже недалеко до соединения с остальными силами, 
а тогда, покинув непривычные, жуткие горы, руководимые гением любимого 
полководца войска смогут спокойно взирать на будущее.

Но тут открылась ужасная истина – тотчас вслед за Альтдорфом кончалась 
Сен-Готардская дорога. Дальше сообщение поддерживалось через озеро, но на этом 
озере крейсировали французские суда. Сухопутной же дороги к Швицу не было, если 
не считать двух тропинок через снеговой хребет Росшток, ведших в Мутгенскую 
долину, откуда имелось сообщение со Швицем. Осенью эти тропинки, считались 
непроходимыми даже для опытных швейцарских охотников.

Об австрийском отряде Линкена ничего не было слышно; среди жителей 
циркулировали слухи о происшедшем будто бы накануне сражении, из которого 
французы вышли победителями. Между тем армия Суворова уже несколько дней 
питалась чем попало, потому что вьюки не поспевали и растянулись на 30 верст. 
Легкие отряды Лекурба отбили часть обоза, а в Альтдорфе удалось раздобыть очень 
немного продовольствия. Наконец, главные силы Лекурба (6 тысяч человек), 
сосредоточенные близ Фирвальдштетского озера, на фланге у Суворова, ждали 
удобной минуты, чтобы снова обрушиться на него.

Отрезанная от базы, лишенная продовольствия, с жалкими остатками боевых 
припасов, с истомленными, наполовину больными людьми, армия была в критическом 
положении.

В момент прибытия в Альтдорф Суворов был совсем болен. Его терзал жестокий 
кашель, непрерывно лихорадило, слабость во всем теле достигла предела. Но в 
этом обессиленном теле, в котором, казалось, еле теплилась жизнь, осталась та 
же несокрушимая, стальная воля героя.

Мысль об отступлении не приходила ему в голову. Им руководило лишь одно 
соображение: он опаздывал уже на сутки к назначенному по диспозиции сроку 
соединения в Швице, и это опоздание может повести к разгрому Корсакова и Готце. 
Поэтому, не дав отдохнуть измученным войскам, он на другое же утро выступил из 
Альтдорфа. Если бы Суворову стало известно, что Массена уже успел разбить оба 
корпуса союзников, он, вероятно, принял бы какое-либо другое решение и 
предоставил бы отдых своей многострадальной армии. Но точных сведений не было, 
кроме темных, противоречивых толков. Верный своему долгу главнокомандующего, он 
решил любой ценой пробиться к ждавшим его корпусам.

Руководствуясь этим, Суворов решил совершить невиданный переход. Он избрал путь 
через Росшток. Только неограниченная уверенность в себе самом и в своих 
солдатах могла продиктовать это, казавшееся безрассудным, решение. «Где прошел 
олень, пройдет и солдат», говорил Суворов.

В 5 часов утра авангард князя Багратиона начал подъем. Тропинка делалась все 
круче, потом почти совсем исчезла. Солдаты взбирались поодиночке, цепляясь за 
колючий кустарник. Из-под ног сыпались осколки шифера и скользкая глина. Затем 
потянулась полоса рыхлого снега, в котором люди вязли по колена. Артиллерию и 
зарядные ящики всю дорогу подтаскивали на руках. Лошади и мулы то и дело 
срывались в пропасть, увлекая с собой драгоценные тюки с припасами. Путь армии 
был усеян трупами людей и животных.