Итак, его всадники спешно двигались восточнее южного направления, когда 
заметили пыль, быстро поднимавшуюся позади вдоль дороги. Перед наступлением 
зимы земля была сухой. Персы повернулись и потянулись за оружием, но увидели, 
что всадников, скакавших за ними галопом, было не более десяти человек, а с 
ними бежало столько же запасных лошадей. И носили эти всадники капюшонообразные 
шапки и облегающие штаны, которые надевали персы, когда нужно было 
передвигаться быстро и на большие расстояния. Их вожак, молодой Ахеменид, с 
радостным криком натянул поводья. Его глаза были прищурены, а кожа потемнела от 
пыли.

— Клянусь солнцем на небесах и огнем Атара, — приветствовал он их, — но вы 
оставили след, как змея, ползущая к себе в нору. — Он гордо выпрямился, 
опираясь на кожаные стремена. — Нам хватило двух лун, чтобы догнать вас, 
путешествующих уже два года. Из Парсагард я держу путь. — Заметив среди 
военачальников Кира, молодой всадник стремительно соскочил на землю, подбежал к 
нему и, обхватив его ногу, склонил голову. — Кир, сын Камбиса! Кланяюсь ноге 
моего властителя Кира, царя Аншана.

Они разбили лагерь, чтобы услышать от гонца вести — как Камбиса похоронили в 
гробнице над рекой и как из Экбатаны пришло известие о гибели на войне самого 
Кира. Но Кассандана, жена Кира, не признала его смерть. Она клялась хранителям 
закона, что во сне видела Кира живым, направляющимся обратно в Парсагарды. 
Увечный Митрадат сказал свое слово: он признавал сына Камбиса единственным 
законным царем Аншана. Когда Ахемениды и маспии объединились, к ним примкнули 
вожди марафиев. Поэтому Три племени ждали прибытия Кира, а семь остальных 
иранских племен — сообщений о его участи. Кир должен перестать гоняться за 
царской славой, сказал посланец, и обязан быстро вернуться в свою страну.

Тогда Кир Ахеменид принял первое решение как царь. Он брал с собой воинов из 
Трех племен, чтобы поскакать с ними прямо в Парсагарды. Остальная часть армии 
должна была сопровождать тело Вартана через Низинную страну и Армению в 
Экбатану. Расчлененное тело вымыли, забальзамировали, по обычаю, пикантным 
маслом и завернули в травы. Это было самое лучшее, что они могли сделать.

Как ни торопился Кир, зима наступала быстрее. Он и его соплеменники были 
вынуждены дожидаться таяния снегов на перевалах Голубых гор. Озабоченный таким 
промедлением, Кир взял Эмбу, десятерых лучших мужей, запасных лошадей и 
направился вперед навстречу зимнему утру.

Свою долину он нашел такой же, какой покинул, покрытую молодыми травами. 
Спешиваясь у дворцовой лестницы, он обратил внимание, что отцу так и не удалось 
установить статуи хранителей. При входе в каменный дворец его ждала Кассандана 
с двумя детьми, которые за это время подросли и превратились в крепких 
мальчиков. Одетая в новую пурпурную мантию с застежкой в виде ахеменидских 
царских крыльев, она склонила перед ним голову.

— Счастливый у тебя был сон, — сказал он ей, — в самое благоприятное время.

Когда они остались вдвоем у очага, она произнесла свое слово. Слезы побежали из 
ее прекрасных глаз.

— Во что превратили враги моего повелителя и мужа! Каким ты стал обгоревшим, 
худым, изнуренным, какие на тебе лохмотья!

Кир заверил жену, что никогда не чувствовал себя лучше; просто ему пришлось, 
как она и желала, испытать некоторые неудобства. Затем, побыв вместе с ней в 
постели, он рассказал Кассандане всю историю своей военной службы. Она снова 
заплакала, но уже спокойнее.

— Какой славы ты добился? — сокрушалась она. — Не покорил ни одного народа, но 
стал врагом царя Астиага и потерял скифское золото. И тебя сопровождает лишь 
десяток человек! — Она вздохнула и высказала свое мнение:

— Теперь, мой повелитель и муж, ты должен действовать с мудрой 
предусмотрительностью Камбиса, царя персов, или злая воля обрушится на твой 
народ.

Однако Зло, обрушившееся на Кира в следующие несколько лет, проистекало из 
единственного обстоятельства — его невозвращения в Экбатану, ну и отчасти из 
его упрямства.




ПРИКАЗ АСТИАГА


Пастуху исполнилось тридцать восемь лет, когда его освятили царем Аншана, что в 
действительности означало не более чем главенство над Тремя племенами, 
проживавшими вокруг Парсагард. Он решил принести клятву у нового святилища