но мог лишь строить предположения об ее возрасте и не понимал ее намерений в 
отношении себя. Мандана очень хорошо соответствовала всей этой сцене.

Его молчаливое изумление, видимо, ее забавляло.

— Кир, сын мой, — воскликнула она, — не знаю, почему я взяла тебя под защиту в 
зале для пиров! Наверное, потому, что ты был так уязвим в своей глупой отваге. 
А другого сына у меня нет. А еще теперь нас связал символ — в смерти льва в 
момент твоего появления я вижу знак от твоей божественной матери, Великой 
богини. — Мандана замолчала, задумавшись. Теперь она не пыталась выдать себя за 
богиню. — Хотелось бы думать, что понимаю значение знака. Разумеется, божество 
присутствует здесь, наблюдает за нашими отношениями, и, может быть, сила для 
твоей защиты была передана нам обоим.

Эти слова просто поразили Кира, не понимавшего, почему Мандана ничего не 
говорит о враждебности ее повелителя и мужа Астиага. Конечно, у нее, по 
политическим мотивам выданной замуж вавилонским двором, могли быть совершенно 
иные интересы. При тусклом освещении было трудно разглядеть ее глаза, к тому же 
фимиам щипал ему горло. Мандана производила впечатление верующей, размышлявшей 
о знамении, полученном при жертвоприношении. Кир вспомнил, что еще не 
поблагодарил ее.

— С рождения я был лишен матери, — заверил он. — Поэтому от всего сердца я 
выражаю тебе, самой прославленной царице мидийской, свое глубокое почтение за 
твою доброжелательность.

Ему показалось, что она коротко засмеялась. Действительно, его замечание было 
неучтивым. Мандана наклонила голову, и шарф соскользнул с белоснежного лица.

— Юный Ахеменид, осмеливался ли ты раньше покидать свои горы и стада боевых 
коней? Ездил ли в Шушан? Несчастное место. Я думаю, ты будешь долго 
путешествовать, увидишь большие города; кроме этого о твоей судьбе могу лишь 
сказать, что она будет очень необычной. И я рада, что у меня такой сын. — Она 
наклонилась и прикоснулась к его запястью. — Ты носишь лишь один этот талисман 
— крылья сверху, снизу Зло? Нет, дай посмотреть. Детская безделушка, скажу тебе.
 Какой силой может небо наделить крылья и какая сила может подчинить себе Зло, 
укоренившееся глубоко в земле?

Браслет действительно был просто семейным символом, и Анахита, 
богиня-хранительница его долины, показывалась лишь в холодных водах рек. 
Вьющиеся волосы Манданы задели лицо Кира. Было очень темно.

— Госпожа, — робко произнес он, — я видел много зла, высохшую и опустошенную 
землю, мор, голод.

— И только-то, Кир, сын мой? — Мандана снова, находясь совсем рядом с ним, 
казалось, витала своими мыслями далеко. — Есть лишь одна госпожа, Великая 
богиня, больше известная женщинам, чем мужчинам, поскольку из мужчин служить у 
ее алтаря могут одни кастраты. Ты вряд ли относишься к их числу. У других 
мужчин она часто берет кровь, как жертву, и отбирает их семя, создавая новую 
жизнь. На самом деле ясно, что плодородие находится в ее распоряжении, 
поскольку, когда Иштар (так ее называют в Вавилонии) спускается в араллу — 
огромный нижний мир, где правит Нергал, источник Зла, — то наверху горит под 
солнцем земля, чахнет урожай, не хватает воды, и поверхность земли умирает, как 
ты видел сам.

Теперь Мандана казалась полностью погруженной в свои мысли; ее мелодичный голос 
говорил и говорил, повествуя о прекрасной Иштар, которая одна осмелилась сойти 
через семь врат ада к трону Нергала, целую вечность ждущего смерти земли и 
торжества сил Зла. У каждой из семи дверей привратники противились ее проходу, 
но прекрасная госпожа подкупала каждого стража и проходила дальше.

— Значит, она смела, — пробормотал Кир.

— Нет, она сообразительна. Первому свирепому стражу она протягивала свою 
усыпанную драгоценностями корону, второму отдавала серьги, третьему — жемчужное 
ожерелье…

Кир почувствовал, что кровь в его жилах ускорила свой бег, ведь Мандана, 
продолжая рассказ, стала сопровождать его действиями. Ее темные волосы упали на 
обнаженную белую шею, а когда она бросила на ковер жемчуга, шарф соскользнул с 
головы.

— Перед четвертым стражем она расстегивала сбрую, тяжелую от золота, пятому 
отдавала браслеты с рук и ног. — Продемонстрировав гибкость, Мандана склонилась 
к ногам. — Шестому она предлагала пояс с драгоценными камнями. Затем седьмому 
отдавала ткань с бедер.

Шарф упал с ее тела, и она поднялась на носках, прижавшись теплым телом к Киру. 
Сжав ее в объятиях, он поразился, до чего же невысокой она оказалась.