стражи заставили Вольку снять лук и колчан с боевыми стрелами, что он выполнил 
очень неохотно.

Огромный зал гудел, будто псарня в час кормления мастифов. Приглашенные, кто 
стоя, кто примостившись на скамье, жевали мясо или сосали сладости, и все шумно 
переговаривались на непонятных языках. Фимиам и дым от очагов, где готовилась 
еда, покрывали пеленой множество пурпурных платьев, поблескивавших серебром и 
сверкавших драгоценными камнями. Высоко над этим столпотворением на белом 
мраморном троне царил Астиаг, его широкое лицо бледным пятном выделялось между 
остриженной острой бородкой и синей с золотом тиарой. Он сидел один на 
возвышении перед стоявшими в кружок мидянами, чьи украшения говорили о рангах и 
должностях. Поскольку Кир в изумлении рассматривал Астиага, управляющий, 
который вел их на места, толкнул его локтем.

— Не глазеть! — И шепнул, движением высокой шляпы показав вверх:

— Императорские жены!

Выше и позади трона тянулась галерея, украшенная резной слоновой костью. Кир не 
смог обнаружить никаких признаков присутствовавших там женщин, но они, очевидно,
 находились в глубине галереи и оттуда наблюдали за пиром. У царских ног поэт 
пытался перекричать стоявший в зале гул. Заметив Камбиса по подпрыгивавшей 
короне из перьев, Астиаг громким ревом потребовал тишины и встал, чтобы 
прокричать приветствие.

— Узрите родственника моего, что царствует в Аншане! — Его быстрый взгляд 
отыскал Кира. — Узрите его царственного сына!

К удивлению Кира, на этом приветствие закончилось. Управляющий, размахивая 
жезлом, проложил путь в толпе приглашенных к столику рядом с поэтом, под самым 
троном Астиага, стоявшим на помосте. Там он усадил Камбиса. Кир был 
препровожден к скамье, находившейся на расстоянии пяти копий от помоста. Орудуя 
жезлом, распорядитель освободил для него место между аморитским вождем, 
пропахшим верблюжьим запахом, и тихим халдеем, который, чтобы придать себе 
большее достоинство, нацепил поверх висевшей на шее цепи с золотыми талисманами 
завитую фальшивую бороду. Голос неутомимого поэта зазвучал снова:

— ., кровь на улицах Ниневии доходила до колен лошадям победоносного мидийского 
воинства.., шестьдесят тысяч и несметное число сотен были пленены на глазах 
торжествующего владыки Мидии. Кто бы смог сосчитать всю дань в виде украшенных 
золотом колесниц, мулов, коров, ослов? Раздававшиеся рыдания были подобны 
флейтам для могущественного царя Мидии, царя многих и многих земель…

Шум пира заглушал его слова. Эта песнь о разграблении Ниневии напомнила Киру 
победную дощечку, оставленную монархом Ниневии Ашшурбанипалом на развалинах 
Шушана. Поскольку постыдное обращение с отцом раздражало его, Кир пытался 
сохранять спокойствие и быть обходительным с новыми товарищами по столу.

— А эту женщину из камня тоже отобрали у ассирийцев? — спросил он.

Наискосок от Астиага, у стены, стоял плоский красноватый камень с женской 
фигурой в облачении и короне, сидящей под звездами с копьем в руке на рычащем 
льве. Неопрятный аморит глянул через плечо и, прежде чем ответить, вежливо 
выплюнул неразжеванное мясо.

— Эту? Нет, это, должно быть, богиня власти, раз может ездить на льве.

— Иштар, — поправил халдей сквозь бороду, — на самом деле владеет оградительной 
и разрушительной силой. Кроме того, она защитница нашей царицы Манданы, которая 
привезла с собой эту великую богиню Вавилонии.

— Я слышал, ее называют великой блудницей Вавилонии, — заметил аморит, копаясь 
унизанными перстнями пальцами в блюде с инжиром.

Халдей тихо рассмеялся, словно заржала испуганная лошадь:

— Как следует подумай, прежде чем дурно говорить об Иштар, чьей звездой 
является Венера и чьей любви добивались многие боги. Однажды эламиты осмелились 
унести ее статую как трофей, и смерть бросилась за ними по пятам. У нее есть 
много имен, потому что она присутствует во многих странах. Женщины хранят ее 
секреты, и, может быть, она их защищает, а мужчин может уничтожать. — Повернув 
к Киру темные глаза, он понизил голос:

— Быстро съешь что-нибудь, принц Аншана. Царь Астиаг дважды посмотрел в твою 
сторону.

Возбужденный Кир не имел желания пробовать пищу, наваленную перед ним, хотя 
Волька нетерпеливо дышал ему в ухо. Он быстро схватил ногу дрофы и через плечо 
передал Вольке. Затем он услышал голос царя: