Николай Иванович (так звали фельдшера, передавшего нам еду) сказал, что с 
наступлением темноты прямо в доме осмотрит раненых, и посоветовал проявлять 
максимум осторожности. Коле он рассказал, что трое его сыновей сражаются в 
рядах Красной Армии. 

Через несколько часов мы были в комнате с плотно занавешенными окнами. Николай 
Иванович тщательно обработал наши раны, перевязал и твердо сказал: 

- Прописываю вам постельный режим на трое суток как минимум, если хотите выйти 
к нашим окрепшими и еще повоевать. Ну а теперь извольте в "палату", - и 
проводил нас на сеновал. 

Фельдшер заходил к нам только поздно вечером. Приносил еду, информировал об 
обстановке в селе. На третьи сутки под покровом ночи он вывел нас за околицу, 
пожелал доброго пути и возвращения в родные части. Так мы расстались с 
человеком, по сути дела мало знакомым, но близким нам по духу, вере в победу. 
Он сделал все, что мог, чтобы мы вернулись в строй. 

Не буду описывать лишения, выпавшие на нашу долю, пока мы добирались до своих. 
Забота, волшебные руки сельского медика Николая Ивановича сделали главное - 
помогли нам с лейтенантом выдержать путь до конца. Недалеко от города 
Трубчевска, буквально валясь с ног от усталости, мы вышли к одной из наших 
частей. Какое же это было счастье - вновь оказаться среди таких же, как ты, 
советских бойцов! 

После недолгой соответствующей проверки меня с лейтенантом тут же отправили в 
госпиталь, а шофера Колю зачислили в часть. Расставались мы с ним со слезами на 
глазах. Пережитое нами за семь суток по-настоящему сблизило нас. Не знаю, как 
сложилась судьба этих двух сильных духом людей. Может, погибли в боях за Родину,
 может, дошли до Берлина, стали свидетелями салюта Победы. Я же в своем сердце 
храню тепло их товарищеского участия, надежного плеча. 

Не думал только, что мое ранение, контузия выведут меня из строя на 
продолжительное время. Врач после очередного осмотра обычно качал головой и 
произносил: 

- Как же вас угораздило так запустить рану? Придется вам, молодой человек, 
задержаться для лечения. 

В госпитале я как бы заново переживал все, что произошло за месяцы участия в 
боях. Вновь и вновь возвращался к трагическим дням выхода из окружения. Перед 
глазами вставали погибшие товарищи. Ночью, во сне, нередко чудились автоматные 
очереди, и я просыпался. В палате была тишина, прерываемая лишь стонами раненых.
 Лежал с открытыми глазами и думал: почему у нас в армии так мало 
автоматического оружия, легкого, скорострельного, безотказного? 

Хотя нам, танкистам, не полагалось иметь на вооружении личного состава ППД (7,
62-мм пистолет-пулемет системы Дегтярева), держать его в руках, разбирать и 
собирать мне доводилось. Знал я и о том, что пистолет-пулемет системы Дегтярева 
широко и успешно применялся в период советско-финляндской войны. По 
эффективности огня в ближнем бою его трудно было сравнить с какими-то иными 
образцами оружия. Он удачно сочетал в себе легкость и портативность с 
непрерывностью пулеметного огня, что и определило его наименование. 

Выдающийся русский и советский оружейник В. Г. Федоров в книге "Эволюция 
стрелкового оружия" в 1939 году писал: 

"Пистолеты-пулеметы являются оружием сравнительно молодым, выдвинутым опытом 
мировой войны, причем еще до настоящего времени не везде усвоена мысль о той 
громадной будущности, какую со временем будет иметь это чрезвычайно мощное, 
сравнительно легкое и в то же время простое по своей конструкции оружие при 
условии его некоторых усовершенствований... В пистолетах-пулеметах блестяще 
разрешена задача дать пулеметный огонь при боевых столкновениях на близких 
расстояниях, когда в более сильных винтовочных патронах нет никакой 
необходимости..." 

Генералу В. Г. Федорову надо было обладать известной смелостью, чтобы в то 
время опубликовать эти строки. Мне, красноармейцу, конечно же неведомо было 
тогда, какая борьба шла на верхних "этажах" нашего военного руководства за 
признание пистолета-пулемета, за его будущее. Ведь среди его противников 
находился такой в те годы влиятельный человек, как заместитель наркома обороны 
Г. И. Кулик, возглавлявший до войны Главное артиллерийское управление, 
непосредственно ведавшее вопросами разработки современного вооружения и техники 
и оснащения ими Красной Армии. 

Откуда я, раненый боец, мог знать, что в феврале 1939 года пистолет-пулемет 
системы Дегтярева вообще был снят с производства и вооружения, изъят из войск и 
сдан на хранение на склады? Уже позже, из книги выдающегося авиаконструктора А. 
С. Яковлева "Цель жизни", я узнал, насколько остро ставился вопрос о судьбе