отдыхать. Воронов решил сам представить нас солдатам, сержантам и офицерам, 
участвовавшим в войсковых испытаниях новых образцов оружия. 

И вот мы идем по плацу. Впереди - главный маршал, чуть сзади - Дегтярев, 
Симонов и я. 

- Перед вами, товарищи, - создатели нового оружия. Со многими образцами 
генерал-майора Дегтярева вы уже знакомы, в бою проверяли и полюбили как 
надежных друзей. Сейчас вы будете испытывать его новый пулемет, - произнес 
Воронов. 

Представив Василия Алексеевича, главный маршал взял под руку Симонова. 

- Конструктор Симонов известен вам как создатель автоматической винтовки, 
противотанкового ружья, других интересных образцов. Для войсковых испытаний он 
привез партию усовершенствованных конструктивно самозарядных карабинов. 

Тут Николай Николаевич прервал свое представление и, немного помолчав, шагнул 
ко мне. Дальнейшие его действия оказались неожиданными и для стоящего в строю 
личного состава, и особенно для меня. Главный маршал подхватил меня руками и 
неожиданно приподнял. 

- А вот старший сержант Калашников, теперь его пора называть конструктором: в 
полном смысле этого слова, прибыл сюда, чтобы узнать ваши пожелания по 
дальнейшей доработке своего автомата. 

Признаться, я был ошеломлен, покраснел, как говорится, до ушей. Обстановку 
разрядили аплодисменты, раздавшиеся из строя. Громче всех аплодировали солдаты 
и сержанты, выражая, как я понимаю, тем самым одобрение, что и среди 
конструкторов, оказывается, есть их ровня. 

Наверное, именно этот эпизод, случившийся по воле Воронова, в немалой степени 
помог мне потом очень быстро находить, общий язык с теми, кто испытывал 
автоматы, 

С самого первого дня работы в войсках я не расставался с карандашом и блокнотом.
 Увидев меня на стрельбище, Воронов напомнил: 

- Записывай, сержант, все подробно, не надейся на свою молодую память: и она 
может подвести. 

Стрельба велась на различных рубежах дальности. Трассирующие пули то и дело 
вычерчивали траекторию полета. Воронов переходил от одного огневого рубежа к 
другому. Его интересовала буквально каждая мелочь, касающаяся боевых свойств 
нового оружия. Все шло как будто хорошо. И вдруг на одном из рубежей подошел ко 
мне солдат. Главный маршал, заметив это, подозвал нас к себе: 

- Давай-давай, сынок, выкладывай начистоту, что тебе не нравится в новом 
автомате? 

Солдат повернулся в сторону Воронова. 

- Нет-нет, не мне рассказывай, а конструктору оружия. Ему все надо знать, - 
уточнил Николай Николаевич. 

- Да, может, это и пустяк, то, о чем я скажу, - неуверенно произнес солдат. - 
Сам-то автомат мне нравится. Только вот при ведении автоматического огня звук 
сильно бьет по ушам. Три дня шумит в них после такой стрельбы. Так, я думаю, 
нельзя ли приглушить звук выстрела? 

- Что скажет конструктор? Замечание, по-моему, существенное. Уши у солдата одни,
 их беречь надо. - Воронов вопросительно смотрел на меня, ждал, что я отвечу. 
Должен заметить, что и у меня самого складывалось впечатление о неприятном 
воздействии на слух стреляющего воздушной ударной волны, образуемой дульным 
тормозом. Довелось видеть, как несколько солдат после стрельбы прикладывали 
ладонь то к одному, то к другому уху, словно пытаясь избавиться от попавшей в 
них воды. Но сами воины не подходили и не жаловались ни на что. И вот... 

- Попрошу вас дать команду, чтобы мне выдали три автомата, - обратился я к 
командиру части. 

- Мое решение - срезать дульный тормоз, - докладываю я главному маршалу. 

- Ин-те-ре-сно, - растянул слово Воронов. - Впрочем, ты - конструктор, тебе и 
карты в руки. Экспериментируй. Самый лучший выход, если это возможно, 
устранение недостатка на месте. 

Автоматы доставили в полковую мастерскую. Оружейный мастер, правда, усомнился, 
что отказ от дульного тормоза не снизит боевых качеств образца. Видимо, в этом 
сомневался и Воронов. Все-таки мы тормоз убрали. На стрельбище один из