Багратион показал на широкую полосу туго укатанной Старой Смоленской дороги, 
которая огибала с края левое крыло его фланга и вела через деревню Утицу на 
Можайск. 

- Выскочат французы на Утицу - мне конец, ваша светлость! Оттоль лесами к 
Семеновской на ближний пушечный выстрел подать - пустое. 

Все это Кутузов отлично видел и знал. Придумано было у него и то, чем можно 
было бы предохранить левый фланг от беды, которую так ясно и верно предвидел 
Багратион. Но мало ли вокруг бездельников-болтунов и злодеев? Кутузов не любил 
громко говорить о своих планах. А этот план в особенности требовал тишины. 
Однако Багратион начинал горячиться. 

- Ваша светлость повелели отклонить левое крыло мое от Шевардина за овраг. Ныне 
он позади, а тогда впереди нас очутится. Осмеливаюсь вашей светлости 
представить: мерой этой двойной достигается ущерб. Во-первых, центральная 
батарея, которую корпус генерала Раевского защищать будет, на линии позиционной 
выпятится углом и оттого подвержена станет продольному огню артиллерии и справа 
и слева. Во-вторых, Шевардинский редут, на который я также войска свои ставлю, 
вовсе для обороны становится бесполезен, больше чем на пушечный выстрел от него 
отойдем мы... 

И опять Кутузов все это знал. И уже подумал, что следует противопоставить этим 
неудобствам и какие, гораздо более важные, выгоды от них произойдут, - 
рассчитал и взвесил. Вот, например, Шевардинский редут. Багратион полагает, что 
в связи с отходом левого крыла он становится ненужным и что укреплять и 
оборонять его излишне. А ведь только с Шевардинского редута и возможно 
поддержать отступление арьергарда, когда он начнет втягиваться на позицию. 
Коновницын дерется как лев, но мужеству и силам его громадность неприятельских 
полчищ поставит предел. Того и смотри, пойдет он назад полным маршем, - 
тогда-то и понадобится Шевардинский редут. Следовательно, не прав князь Петр. А 
чтобы не горячился он, надо его успокоить. 

- Князь мой любезный, - сказал Кутузов, - верно ты все о фланге своем говоришь. 
Согласен с тобой, как бы сам с собой. Карл? Где ты, Карл? Прими приказ мой. 
Оконечность левого Князева крыла редутами укрепить - для того людей с 
инструментом загодя дослать. Впереди деревеньки этой - Семеновка, что ль? - до 
вечера нынешнего флеши возвесть. Деревеньку укрепить не поспеем, - снять ее. Ах,
 князь Петр! Софизмы теоретические расширились в ремесле нашем, подобно как 
шарлатанство в медицине. Мы же сделаем просто. Лес за крылом твоим перегородим 
засеками и тем непредвиденные атаки и опасность устраним. И резервы к тебе 
придвинем. Слышь, Карл? Переведи, голубчик, к князю поближе пятый гвардейский 
корпус, гренадерскую принца Карла дивизию да третью пехотную... 

Кутузов говорил, не задумываясь и не выбирая выражений, - как видно, все это не 
сейчас пришло ему на мысль. Толь подхватывал распоряжения и с поразительной 
расторопностью передавал их квартирмейстерским офицерам. 

- Поняли? 

- Так точно, полковник! 

- Перескажите. 

Только что прикомандированный к квартирмейстерской части Александр Раевский, 
Полчанинов и другие офицеры повторяли приказания и, повернув коней, стремглав 
мчались по позиции. Манера Толя требовать повторения понравилась Кутузову, - 
это был верный способ избежать ошибок и путаницы. Он подозвал к себе полковника 
и сделал знак свите отъехать. 

- Карлуша! Левое крыло войск Князевых, отодвинув за лощину, сблизим мы с лесом, 
в коем сейчас засеки рубить начнут. Займем лес стрелками. Но не в том главное. 
А в том, что надобно третий пехотный корпус Тучкова вывести на левое крыло и 
поставить позади него, за лесом, в засаду. Когда французы пустят против князя 
Петра последние резервы, прикажем Тучкову скрытое войско свое двинуть во фланг 
им и в тыл. Тем самым от опасности князь Петр спасен будет, да и все сражение 
сразу вид для нас выгоднейший примет. Понял ты, Карл? 

- Так точно, ваша светлость! - отвечал Толь. 

По свойственной ему сметливости, он мгновенно оценил всю важность кутузовского 
плана: "Da ist der Hund begraben{96}! - подумал он. - Этим и судьба моя решится.
.." И, сняв шляпу, низко склонил голову перед фельдмаршалом. 

- Понял, стало быть? - улыбаясь, еще раз спросил Кутузов. - Ну, так перескажи...
 

Толь вздрогнул. Что это? Слава богу, он не прапорщик! 

- Да не мне перескажи и не кому еще, а князю Петру. Дело это полной