противника над нами состояло в том, что его артиллерия была более многочисленна 
по сравнению с нашей, в особенности тяжелой, и, кроме того, пулеметов у него 
было несравнимо больше, чем у нас. Агентурная разведка, кроме того, сообщила 
нам, что в тылу у неприятеля резервов почти нет и что подкреплений к нему. не 
подвозится. В свою очередь воздушная разведка с самолетов сфотографировала все 
неприятельские укрепленные позиции как ее боевой линии, так и лежавшие в тылу. 
Эти фотографические снимки с помощью проекционного фонаря разворачивались в 
план и помещались на карте; фотографическим путем эти карты легко доводились до 
желаемого масштаба. Мною было приказано во всех армиях иметь планы в 250 
саженей в дюйме с точным нанесением на них всех неприятельских позиций. Все 
офицеры и начальствующие лица из нижних чинов снабжались подобными планами 
своего участка.
      
      На основании всей этой работы выяснилось, что неприятельские позиции были 
чрезвычайно сильно укреплены. По всему фронту они состояли не менее как из трех 
укрепленных полос в расстоянии друг от друга приблизительно от 3 до 5 верст. В 
свою очередь, каждая полоса состояла из нескольких линий окопов, не менее трех, 
и в расстоянии одна от другой от 150 до 300 шагов, в зависимости от 
конфигурации местности. Все окопы были полного профиля, выше роста человека, и 
везде в изобилии были построены тяжелые блиндажи, убежища, лисьи норы, гнезда 
для пулеметов, бойницы, козырьки и целая система многочисленных ходов сообщения 
для связи с тылом. Окопы были сооружены с таким расчетом, чтобы подступы к 
позициям обстреливались перекрестным ружейным и пулеметным огнем.
      
      Убежища были устроены чрезвычайно основательно, глубоко врыты в землю и 
укрывали людей не только от легких, но и от тяжелых артиллерийских снарядов. 
Они имели сверху два ряда бревен, присыпанных слоем земли толщиной около 2 1/2 
аршин; в некоторых местах вместо бревен были железобетонные сооружения 
надлежащей. толщины; в некоторых местах они устраивались даже с комфортом: 
стены и потолки обиты были досками; полы были или дощатые или глинобитные, а 
величина таких комнат была шагов двенадцать в длину и шесть в ширину; в окна, 
там, где это оказывалось возможным, были вставлены застекленные рамы. В таких 
помещениях ставилась складная железная печь и были устроены нары и полки. Для 
начальствующих лиц устраивались помещения из трехчетырех комнат с кухней, с 
крашеными полами и со стенами, оклеенными обоями. Каждая укрепленная полоса 
позиций противника была основательно оплетена колючей проволокой: перед фронтом 
тянулась проволочная сеть, состоявшая из 19 – 21 ряда кольев. Местами таких 
полос было несколько, в расстоянии 20 – 50 шагов одна от другой; некоторые ряды 
были оплетены столь толстой стальной проволокой, что ее нельзя было резать 
ножницами; на некоторых боевых участках через проволоку заграждений пропускался 
сильный переменный электрический ток высокого напряжения, в некоторых местах 
подвешены были бомбы, а во многих местах впереди первой полосы были заложены 
самовзрывающиеся фугасы. Вообще эта работа австрогерманцев по созданию 
укреплений была основательная и произведена непрерывным трудом войск в течение 
более девяти месяцев.
      
      Очевидно, что осуществление прорыва таких сильных, столь основательно 
укрепленных позиций противника было почти невероятным. Все это мне было хорошо 
известно, и я отлично понимал всю затруднительность атаки, которую ниже вкратце 
изложу. Но я был уверен, что все же есть возможность вполне успешно прорывать 
фронт и при таких тяжелых условиях. Уже выше я говорил об одном из главных 
условий успеха атаки – об элементе внезапности, и для сего, как было выше 
сказано, мною было приказано подготовлять плацдармы для атаки не на одном 
какомнибудь участке, a по всему фронту всех вверенных мне армий, дабы 
противник никак не мог догадаться, где будет он атакован, и не мог собрать 
сильную войсковую группу для противодействия. Всякому понятно, что самые 
укрепления, как бы они ни были сильны, без надлежащей живой силы отбить атаку 
не могут, и в ослаблении неприятельских сил на моем фронте главным образом 
заключалась моя надежда на успех.
      
      Каждая армия, сообразно с имевшимися у нее средствами, должна была 
выбрать у себя подходящий участок для прорыва фронта неприятельской позиции. На 
основании общей разведки, по совокупности всех собранных данных, каждая армия 
наметила участки для прорыва и представила свои соображения об атаке на мое 
утверждение. Когда эти участки были мной окончательно утверждены и вполне точно 
были установлены места первых ударов, началась горячая работа по самой 
тщательной подготовке к атаке: в эти районы скрытно притягивались войска, 
предназначавшиеся для прорыва неприятельского фронта. Однако, для того чтобы 
противник не мог заблаговременно разгадать наши намерения, войска располагались 
в тылу за боевой линией, но их начальники разных степеней, имея у себя планы в 
250 саженей в дюйме с подробным расположением противника, все время находились 
впереди и тщательно изучали районы, где им предстояло действовать, лично 
знакомились с первой линией неприятельских укреплений, изучали подступы к ним, 
выбирали артиллерийские позиции, устраивали наблюдательные пункты и т. д. 
Пехотные части еще задолго до атаки и, как было сказано, во многих местах 
начали сближение с противником окопными работами: по ночам они выдвигались 
ходами сообщений на 100–200 шагов вперед и устраивали окопы, обнося их 
рогатками с колючей проволокой. Таким путем на избранных участках наши окопы, 
постепенно сближаясь с противником, доводились до того, что отстояли от позиций 
австрогерманцев всего на 200–300 шагов, в зависимости от местности. Для