новороссийские гусары и драгунский полк. Русские гусары и драгуны гнали 
французов, пока не налетели под удар кавалерийских бригад противника и 
вынуждены были отступить.

Наполеону донесли об отбитых атаках, о ранении генералов и контузии Даву, 
которого он считал лучшим своим маршалом. Пораженный, он несколько минут не 
произнес ни слова. Затем приказал Мюрату стать вместо Даву и снова вести его 
корпус на флеши. Ему на поддержку он выдвинул 3-й корпус маршала Нея, а вскоре 
и 8-й корпус Жюно. Позади трех пехотных корпусов Наполеон выстроил три 
кавалерийских корпуса – Нансути, у Монбрюна и Латур-Мобура. Против километровой 
полосы он сосредоточивал все новые и новые войска, удвоил артиллерию, 
подготавливал тот страшный удар, который должен был протаранить левое крыло 
русской армии и положить начало ее разгрому.

Багратион видел, как у высот Шевардина сгущается эта грозная масса войск и 
опасность становится все более явной и близкой. На помощь сводной гренадерской 
дивизии Воронцова, оборонявшей флеши, Багратион вызвал 27-ю дивизию 
Неверовского, приказал Тучкову передать ему 3-ю дивизию Коновницына, выдвинув 
всю свою артиллерию. Он сообщил Барклаю-де-Толли и донес Кутузову о нависшей 
над флешами опасности.

Главный удар Наполеона, решающее направление его атак определилось, и сообразно 
его движениям Кутузов начал переводить силы с правого фланга к левому. К флешам 
были двинуты 2-й пехотный корпус, из резерва брошены полки Измайловский, 
Литовский, Финляндский, три полка кирасир, сводные гвардейские батальоны и роты 
гвардейской артиллерии. Барклай передвинул к флешам часть войск центра.

Но силы эти были еще на пути к флешам, когда, подготовленные сильнейшим огнем 
артиллерии, на флеши одна за другой обрушились атаки корпусов французской армии.


Удар опять приняла сводная гренадерская дивизия и почти вся «исчезла не с поля 
боя, а на поле боя», как писал ее командир. И опять 27-я дивизия Неверовского 
штыковой контратакой выбила части корпуса Нея, занявшие флеши.

Третья атака была отбита.

Но тут же дивизию Неверовского атаковали и начали теснить Мюрат и Даву, 
оставшийся в строю, несмотря на контузию. На помощь Неверовскому бросились 
кирасиры и драгуны и отчаянной атакой отбросили и погнали французов. Мюрат 
удерживал бегущих. Он остановил командира одной из бригад, тот указал на флеши, 
где полегла половина его бригады, и крикнул, что не может оставаться в этом аду.


– Я-то ведь здесь остаюсь, – ответил ему Мюрат. Он обнажил шпагу и, задержав 
бегущих, бросил их в четвертую атаку, и снова французы ворвались на флеши. Им 
ударила во фланг 3-я дивизия Коновницына, четвертая атака французов была отбита,
 и любимец Наполеона маршал Мюрат сам едва не попал в плен.

Уже не 100 орудий со стороны Наполеона и не 50 со стороны Багратиона, а 400 
французских и 300 русских пушек открыли ураганный огонь у Семеновских флешей, и 
в жестокой схватке сошлись 35 тысяч французских и 18 тысяч русских солдат.

Одновременно войска Богарнэ начали атаку Курганной батареи. Но и здесь первая 
атака была отбита. Быстро восстановив порядок и подготовив вторую атаку, 
Богарнэ бросил бригаду Бонами опять на батарею. На этот раз атака удалась. 
Французы овладели центральной батареей, 1-я и 2-я русские армии были разобщены.

Проезжавший позади батареи начальник штаба 1-й армии Ермолов, посланный 
Кутузовым осмотреть поле сражения и ободрить войска, мгновенно оценил 
обстановку, понял опасность катастрофы и, собрав ближайшие батальоны Уфимского 
полка, скомандовав сопровождавшей его конной артиллерии открыть огонь, бросился 
в контратаку.

Увлеченные примером солдат Уфимского полка, на врага устремились егерские полки,
 гусары, даже раненые поднимались и шли в контратаку, охваченные общим порывом.

– Братцы!.. Батарея – Россия, отстоим ее грудью! – кричал солдатам начальник 
штаба корпуса Монахтин.

Солдаты ворвались на батарею. Генерал Бонами был взят в плен русским 
фельдфебелем. Французы бежали. Сила натиска была так велика, что русских солдат,
 преследующих противника, нельзя было остановить. Пришлось послать казаков, 
чтобы они обогнали и вернули героическую русскую пехоту.

С кургана опять заговорила русская артиллерия.

Наполеон ждал вестей от Понятовского, думал, что его атака удастся и изменит 
обстановку в центре. Он знал, что Понятовский ждет из его рук польскую корону, 
надеется найти ее здесь, в этом бою, и поэтому отчаянно дерется с Тучковым. Но