которая заставила бы турок просить мира.

В один из трудных моментов войны фельдмаршал Прозоровский выпросил у царя 
разрешение взять себе в помощники Кутузова. Но вскоре Прозоровский испугался, 
что его авторитет в армии упадет, потому что офицеры увидели в Кутузове более 
талантливого полководца, чем он. Всем в армии было известно, что Кутузов 
убеждал Прозоровского не штурмовать слабыми силами без артиллерийской 
подготовки крепость Браилов, но главнокомандующий не послушал разумного совета 
своего помощника, и русские войска, потеряв из 8 тысяч солдат более 5 тысяч, 
были отбиты. Дряхлый фельдмаршал впал в отчаяние. Кутузов хладнокровно утешал 
его, ободрял войска. Офицеры стали обращаться за указаниями к Кутузову, а не к 
главнокомандующему.

Прозоровский нажаловался царю, и Александр I немедленно приказал отправить 
Кутузова из армии в Вильно, где освободилась должность генерал-губернатора.

И лишь тогда, когда стала очевидной неотвратимость новой войны с Францией, в 
которой должна была решиться судьба России, и мир с турками стал крайне 
необходим, Александр I понял, что только Кутузов, удаленный им в Вильно, может 
спасти положение. Он вынужден был назначить его главнокомандующим Дунайской 
армии.

Возвращение в армию талантливейшего полководца явилось не только поворотным 
моментом в развертывании войны, а следовательно и в истории нашей страны, но и 
повлияло на ход военных событий во всей Европе.

Был апрель 1811 года. У сильнейшей турецкой крепости Шумлы собралась 
шестидесятитысячная армия великого визиря, и султан повелел ей перейти в 
решительное наступление, решив вернуть все крепости и провинции, занятые 
Россией. Русские войска, изнуренные пятилетней войной, оказались в крайне 
трудном положении. Из девяти дивизий пять были уже отозваны Александром для 
переброски на запад, вместо 85 тысяч солдат, которыми располагали Прозоровский 
и Каменский, Кутузову оставили 46 тысяч, да и те были растянуты по Дунаю на 
фронте в тысячу километров.

Александр требовал, чтобы Кутузов с этой армией добился решающей победы 
(Прозоровский на это просил 150 тысяч солдат) и заключил мир на условиях, 
которые султан не раз уже отвергал. Теперь же, узнав, что русские войска, 
которым турки сопротивлялись пять лет, уменьшились вдвое, султан о мире и 
слышать не хотел. Не допускал этого и Наполеон.

Кутузов отказался от осады и штурмов укрепленных позиций и крепостей.

– Важно не крепость взять, а войну выиграть, – говорил Кутузов, и в своих 
действиях он не слепо копировал Румянцева и Суворова, а, возрождая суворовские 
традиции, в новых условиях, в крайне сложной обстановке искал новых 
стратегических решений.

Из суворовской «Науки побеждать» Кутузов взял ее основу – разгром живой силы 
противника, но решил эту задачу по-своему, по-кутузовски.

Он не только отказался от штурма крепостей, но даже очистил занятые укрепления 
Силистрии и Никополя, срыв их, чтобы они не достались и туркам. Растянутую 
кордоном армию (наследие австрийской школы Ласси) Кутузов сосредоточил к 
важнейшим стратегическим направлениям, собрав главные силы у крепости Рущук. 
Фланги он прикрыл сильными отрядами, но правый фланг все же оставался в 
опасности, потому что на Дунае у крепости Виддина стояли 400 турецких судов и 
турки могли быстро переправиться через реку и зайти в тыл русской армии. Но 
Кутузов устранил и эту опасность.

Зная о постоянных раздорах турецких пашей, он восстановил против великого 
визиря виддинского пашу, купил у него все стоящие у Виддина суда и угнал их.

Кутузов решил выманить визиря из Шумлы. «Может быть, – писал он царю, – завлеку 
я тем неприятеля в сражение на равнинах…»

Расчет Кутузова оправдался.

Визирь действительно намеревался использовать суда виддинского паши, но их уже 
не было, и визирь двинулся к Рущуку, где его терпеливо поджидал Кутузов.

Позиция, на которой расположилась русская армия, была открытой для атак с 
фронта и с левого фланга, а в четырех километрах за ней протекал Дунай, и при 
неудаче русские войска, прижатые к реке, могли бы быть истреблены. Эта позиция 
была «не совсем выгодная, но единственная», как определил ее сам Кутузов. Он не 
думал о неудаче и смело шел на риск, зная, что решающее значение в бою имеет не 
столько позиция, сколько войска, защищающие ее. В своих же солдатах и 
командирах он был уверен, хотя их было только пятнадцать тысяч против 
шестидесятитысячной турецкой армии.