Четвертая колонна заняла Праценские высоты. По диспозиции она должна была 
следовать дальше, но Кутузов ее задержал. «Он верно оценил значение Праценской 
высоты и считал, что ее не следует легкомысленно оставлять. По меньшей мере 
русским главнокомандующим руководил в этом случае счастливый инстинкт, но, 
вероятно, что-либо и лучшее», – писал об этом прусский военный историк Юстров. 
Кутузовым руководило особое чутье местности, которым одарен подлинный 
полководец, понимание природы сражения и тактики врага.

Слева в болотистую долину ушла уже половина армии под командованием Буксгевдена,
 но там был и Дохтуров.

Справа от Кутузова, вдоль Брюннского шоссе, наступал Багратион.

Вейротер все время требовал, чтобы четвертая колонна ушла с высот, так как оба 
императора и австрийский генералитет считали, что, испуганный якобы неожиданным 
ударом, Наполеон будет обороняться на месте или позорно покинет поле боя. 
Кутузов все же не покинул Праценские высоты и стал готовиться к сражению.

На другом конце Аустерлицкого поля, окруженный маршалами, стоял Наполеон. Его 
знака ждали корпуса Мюрата, Сульта и Бернадота – около 50 тысяч солдат из 70 
тысяч, которыми он располагал. Маршалы рвались в бой. Наполеон медлил. Он ждал, 
пока освободятся Праценские высоты, не решаясь на трудный во всех условиях боя 
фронтальный удар.

Маршал Сульт просил разрешения атаковать высоты.

– Сколько вам надо времени, чтобы их атаковать? – спросил Наполеон.

– Четверть часа.

– Подождем еще.

То ли шпионы передали Наполеону план союзного командования, о чем имеются 
некоторые данные, то ли он действительно разгадал диспозицию Вейротера, но он 
упорно ждал, пока русские уйдут с высот.

Так они стояли в это туманное утро, два великих полководца, не видя, но отлично 
понимая друг друга, зная, что значит война.

Неизвестно, как бы развернулось сражение, как провели бы бой молодой, 
поднимающийся к зениту своей славы полководец, собравший в кулак всю свою армию,
 и старый, умудренный боевым опытом, замечательный русский генерал, если бы он 
был подлинным главнокомандующим союзной армии. Но события у Праценских высот 
окончательно показали, что Кутузов не был главкомом своих войск.

Недовольный Кутузовым, Александр I прискакал на Праценские высоты, и свита 
услышала трагический для Аустерлица диалог, переданный Волконским.

Александр: Михайло Ларионович! Почему не идете вперед?

Кутузов: Я поджидаю, чтобы все колонны пособрались.

Александр: Ведь мы не на Царицыном лугу, где не начинают парада, пока не придут 
все полки!

Кутузов: Государь! Потому-то я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу. 
Впрочем, если прикажете…

Император приказал. Он толкнул с высот четвертую колонну, а с ней и всю русскую 
армию на гибель.

– Теперь пора, – просили Наполеона маршалы.

– Господа, – ответил Наполеон, – когда неприятель делает ошибку, мы никоим 
образом не должны прерывать его. Подождем еще двадцать минут.

Но вот уже стало ясно, что русские войска идут вниз, освобождая высоты. Момент, 
который выжидал Наполеон, наступил.

– Солдаты! – закричал он. – Враг подставил себя под ваши удары, мы покончим с 
войной одним ударом грома…

Передовые части четвертой колонны были смяты и раздавлены. Она сдерживала атаку 
с фронта, но была атакована с фланга. Французы заняли Праценские высоты. 
Русские войска стремились отбить их.

Кутузов лично участвовал в бою; Милорадович, Каменский один за другим водили 
полки и бригады в контратаки. «Знамена вперед!.. Знамена вперед!..» – 
раздавалась команда, и пехота, и лейб-уланы, конная гвардия, кавалергарды,