|
что-то на столько-то процентов, ура! Если для этого или из-за этого разрушили
20
исторических памятников, продали за границу 5 Рембрандтов, заморили 10 талантов
(Вавилова, Плетнёва, Тухачевского, Бухарина, Есенина, Гумилёва, Мандельштама,
Пастернака, Цветаеву, Фалька), ну и чёрт с ними, это не имеет никакого значения.
Нам казалось, что это не самый лучший выход. Потребность внутренней, духовной
жизни не вытравили ни следствие, ни лагери, ни ЦКБ-29. Конечно, мы понимали всю
важность пуска очередной домны или шахты, увеличения суточного выпуска
автомобилей, но думали, что с этим легко уживаются любовь к музыке, поэзии,
наконец, к нравственной философии.
Вечерами, когда мы становились "свободными", по углам спален собирались кружки
людей, связанных чем-то общим. Так возник кружок любителей музыки. С одобрения
"руководства", своими руками, из бакелизированной фанеры, широко применявшейся
в
конструкциях, были изготовлены скрипка, альт, виолончель. Звучали они чудовищно,
однако трио Базенков-Бочаров-Боровский, исполнявшие по воскресеньям Оффенбаха и
Штрауса, неизменно собирало многочисленных поклонников. Был и кружок любителей
поэзии. Библиотека ЦКБ пополнялась из фондов Бутырской тюрьмы. Были в ней Фет,
Плещеев, Тютчев, Надсон, Блок, ну и, конечно, Пушкин и Лермонтов. А. К.
Толстого
там, естественно, не держали. Книги были из конфискованных частных собраний, и
порой мы обнаруживали на них (экслибрисов в то время не уважали) пропущенные по
недосмотру надписи "из книг Бухарина", "А. И. Рыкова". Две такие книжки один из
наших библиофилов припрятал, эвакуация помешала их спасти.
Многие увлекались различного рода поделками: делали мундштуки, курительные
трубки, выпиливали из плексиглаза брошки, монограммы, клеили коробочки,
портсигары и т. д.
Рисовали. А. М. Черёмухин - жанровые сценки, Т. П. Сапрыкин - саврасовских
грачей. Несколько человек писало стихи, а один оригинал - даже роман о
строительстве в Сибири авиазавода в стиле особенно одобряемых в то время "Сталь
и шлак", "День второй".
Особняком стоял вопрос о взаимоотношениях с женщинами. Наш штаб-лекарь,
фельдшер
Бутырской тюрьмы, под страшным секретом проговорился о том, что нам в пищу
подмешивают бром или что-то иное, долженствующее снизить половой тонус.
Возможно, что это и так, но дело ведь не только в тонусе. Людям нужна женская
ласка, сочувствие, поддержка, наконец, общение. То самое обычное человеческое
общение, которое мы так мало ценим, пока, оказавшись в тюрьме, не осознаем его
необходимости. Когда, не выходя из ЦКБ неделями, месяцами, годами, заключённые
встречали дружеское участие, словесную ласку, а порой и глубокое понимание, -
рождались, хотя и платонические, но глубокие чувства. Порой они падали на
подготовленную почву. Было известно, что некоторые, особенно партийные, жёны
отказывались от своих арестованных мужей. К сожалению, встречались и такие,
которые делали это публично, на собраниях. Объяснить причины трудно, возможно,
это был страх, возможно биологическое начало, - стремление спасти детей, род.
Так или иначе, следовало оставаться порядочными. С заключенными, у которых в
вопросах взаимоотношений с представителями администрации, власти и т. д. был
выработан свой особый кодекс чести и порядочности, так делать было нельзя.
Слишком легко ранимыми и беззащитными были их души... Женщина, публично
отрекшаяся
от мужа, конечно, не могла рассчитывать на его возвращение к ней. Узнав об этом
и встретив другую, бескорыстно проявляющую нежность и внимание, лишённую права
получить в ответ что-либо, постоянно рискующую, что её выгонят из ЦКБ, мало
этого - вышлют из Москвы или, ещё хуже, арестуют, спросишь: "Кто первый бросит
в
нас камень?"
Так в результате бессмысленных арестов развалились семьи С. П. Королёва, И. Г.
Немана, В. Л. Александрова, Е. К. Стомана, А. А. Енгибарьяна, К. В. Минкнера и
многих других достойных людей, во многих других воцарилось непонимание и
отчуждённость.
Между тем процесс создания 103-ей шёл вне этих психологических эмоций, сам по
себе. Из синек в цехах рождались детали, они сливались в подсборки, из тех
появлялись (пропуск. - Ред.) и постепенно ещё не рождённая машина размещалась
на
|
|