ками. Может быть, этим обстоятельством объясняется небольшая его 
популярность в широких массах. По докладу вел. кн. Николая Николаевича, он 
наградил всю роту солдатскими Георгиевскими крестами. Рота вернулась 
награжденной, но мало что могла рассказать товарищам. Слова живого не было.


 * * *  

 Уже 11 апреля, ввиду явно непосильной задачи форсирования Карпат и кризиса в 
снабжении войск, главнокомандующий фронтом отдал приказ 3-й и 8-й армиям 
перейти к обороне.
 К началу мая Железная дивизия занимала фронт юго-восточнее Перемышля против 
австро-германцев ген. Линзингена. Дивизия не выходила из трудных боев, отражая 
атаки противника, переходя сама в контратаки. Противник нажимал сильно.
 Ввиду важности этого направления, ген. Брусилов постепенно присылал 
подкрепления, и в мае под моей командой состоял сводный отряд из 8 полков. На 
крайнем левом фланге моей позиции стоял второочередной полк, сформированный из 
кадров Архангелогородского полка, которым я командовал перед войной. Я не был в 
состоянии противостоять соблазну повидать родной полк и с трудом пробрался к 
нему на позицию. Все доступы к нему уже так сильно обстреливались, что кухни и 
снабжение можно было подвозить только по ночам. Я провел часа два-три со своими 
старыми офицерами, вспоминая прошлое и знакомясь с их боевой, обстановкой.
 Я не подозревал, что это была последняя встреча…
 Об общем положении на фронте нас, начальников дивизий по крайней мере, не 
ориентировали, и в войсках моего отряда положение нашего фронта считалось 
прочным.
 2-я армия Макензена, в составе 10 германских дивизий, при 700 орудиях ударила 
на нашу 3-ю армию, имевшую 5?дивизий и 160 орудий. Вскоре фронт ее был прорван 
у Горлицы. Только после этого ген. Иванов, стягивавший доселе все свободные 
войска к Карпатам, послал корпус на подкрепление 3-й армии. Но было поздно…
 Обстановка сложилась так, что требовала быстрого отвода армий. Таково было 
мнение и начальника штаба Юго-Западного фронта, и командующего армией ген. 
Радко-Дмитриева[ 82 ]. Но ген. Иванов и Ставка требовали: «Не отдавать ни пяди 
земли».
 Произошел неравный бой. 3-я армия была разбита и покатилась, назад. В особенно 
тяжелое положение попал 24-й корпус, дивизия Корнилова (48-я) была совершенно 
окружена и после геройского сопротивления почти уничтожена, остатки ее попали в 
плен. Сам ген. Корнилов со штабом, буквально вырвавшись из рук врагов, 
несколько дней скрывался в лесу, пытаясь пробраться к своим, но был обнаружен и 
взят в плен. Более года он просидел в австрийском плену, из которого в июле 
1916 г., с редкой смелостью и ловкостью, бежал, переодевшись в форму 
австрийского солдата. С большими трудностями и приключениями перебрался в 
Россию через румынскую границу. За это был награжден Государем орденом Георгия 
3-й степени и назначен командиром 25-го корпуса.
 Отступление 3-й армии обнажило фланг 8-й, и 10 мая Юго-Западному фронту отдан 
был приказ отходить к Сану и Днестру.
 За год войны, в связи с положением фронта, мне приходилось и наступать, и 
отступать. Но последнее имело характер маневра временного и переходящего. 
Теперь же вся обстановка и даже тон отдаваемых свыше распоряжений 
свидетельствовали о катастрофе. И впервые я почувствовал нечто, похожее на 
отчаяние… Тяжесть моего положения усугублялась еще тем, что по каким-то 
соображениям[ 83 ] отход частей, расположенных восточнее меня, был задержан, и 
фронт армии ломался почти под прямым углом в пределах моего отряда, именно на 
позиции бывшего Архангелогородского полка. Другими словами, полк охватывался и 
простреливался с двух сторон наседавшими германцами.
 Штаб армии снялся с такой поспешностью, что порвал телефонную связь, и 
оспорить распоряжение не было возможности. Я понял, что полк обречен…
 Под покровом ночи я отводил свои войска, испытывая тяжелое чувство за участь 
полка. На другое утро он был разгромлен и погибло большинство моих старых 
соратников…
 Началось великое отступление русских армий.

 1915 год. Продолжение войны

 Армии Юго-Западного фронта удержались некоторое время на линии Перемышль — 
Миколаев и дальше по Днестру. Выдержали сильнейший натиск австро-германцев, 
имели даже крупный успех, разбив и отбросив австрийцев, пытавшихся через Днестр 
выйти в тыл Львову. Но 24 мая ген. Макензен возобновил наступление и к 3 июня 
занял Перемышль и утвердился на Среднем Сане.
 Эти бои южнее Перемышля были для нас наиболее кровопролитными. В частности, 
сильно пострадала Железная дивизия. 13-й и 14-й полки были буквально сметены 
невероятной силы артиллерийским огнем немцев. В первый и единственный раз я 
видел храбрейшего из храбрых полковника Маркова в состоянии, близком к отчаянию,
 когда он выводил из боя остатки своих рот, весь залитый кровью, хлынувшей из 
тела шедшего рядом с ним командира 14-го полка, которому осколком снаряда 
снесло голову. Вид туловища полковника без головы, простоявшего еще несколько 
мгновений в позе живого — забыть нельзя…
 Отступая шаг за шагом, наши армии отходили от Сана и 22 июня оставили Львов. 
Русские контратаки и нео