определенные выводы и единогласно отвергли винтовку русского изобретателя.
      Мосин почернел от волнений, от усталости, издергался сам и задергал своих 
помощников, стараясь своевременно устранять многочисленные поломки и на ходу 
совершенствовать не совсем удачные детали. Единодушные отрицательные оценки 
системы сильно огорчили Сергея Ивановича, но не выбили его из седла, а только 
заставили крепче сцепить зубы и продолжать нескончаемо трудную работу. Он ждал, 
что из Тулы вотвот прибудут 30 усовершенствованных винтовок, которые наверняка 
окажутся лучше нагановских.
      12 марта под председательством Нотбека были заслушаны доклады войсковых 
комиссий, на основании которых принимается решение рассмотреть недостатки 
винтовки Нагана, не вдаваясь в технические и конструктивные стороны ее 
устройства, а также в экономические и производственные вопросы. Тщательно 
изучив все журналы испытаний, комиссия генерала Нотбека обнаружила семь 
серьезных недостатков в винтовке Нагана, которые обязательно надо было 
устранить. Ружья Мосина вообще не обсуждались до результатов дополнительных 
опытов над 30 усовершенствованными образцами. Когда же с тульского завода 
прислали новые ружья Мосина, комиссия постановила сделать по 2,5 тыс. выстрелов 
из 30 винтовок обеих систем, а дополнительные испытания начать 13 марта. Они 
продолжались всего шесть дней и с очевидностью показали, что мосинская система, 
представленная конструктивно улучшенными, значительно тщательней отделанными 
образцами, не только не уступает бельгийской, но и опережает ее по многим 
пунктам. Таким образом, 18 марта 1891 года закончились войсковые испытания 
русской и иностранной систем магазинного оружия.
      Обсуждение результатов дополнительных опытов можно рассматривать как 
пример двух подходов к решению важнейших государственных вопросов. Один подход 
узколобый, основанный на личном интересе, а другой — широкий, ставящий во главу 
угла прежде всего объективную, всестороннюю, глубокую оценку того же факта, и 
прежде всего с учетом интересов Отечества.
      19 марта комиссия Нотбека собралась в очередной раз, чтобы окончательно 
решить, какой системе пачечного ружья отдать предпочтение. Состав комиссии был 
тот же, что и 12 марта, за исключением двух человек, отсутствовавших по разным 
причинам. Кроме того, на заседание были приглашены крупные авторитеты в области 
вооружения, в том числе и генераллейтенант Владимир Львович Чебышев, служивший 
тогда профессором Михайловской академии. В журнале комиссии было отмечено, что 
вновь доставленные ружья Мосина соревновались с ружьями Нагана также последней 
доставки, которые он к тому времени привез в счет выполнения контракта. В 
данном случае бельгиец сыграл с собой злую шутку — он так затянул изготовление 
и сдачу опытной партии винтовок, что у него совершенно не оставалось времени 
для внесения собственных усовершенствований в систему. Доброхоты постоянно 
снабжали его сведениями обо всех изменениях в винтовке Мосина, Наган пытался их 
использовать, но не смог добиться кардинального улучшения всей системы в целом. 
Когда же на стрельбище в Ораниенбауме солдаты произвели по полторы тысячи 
выстрелов из обеих винтовок, то оказалось, что у Нагана, кроме неисправностей, 
замеченных на предыдущих испытаниях, а именно: упирание пули в пенек ствола и 
коробку магазина, неправильная подача патронов из магазина, вывинчивание при 
стрельбе многочисленных винтов, обнаружилась и новая — различного рода и 
довольно многочисленные заклинивания патронов, которые сводили на нет все 
преимущества магазинной системы.
      В винтовке Мосина нового поступления были изменены пазы, по которым 
обойма входила в ствольную коробку, зуб отсечки конструктор вынес несколько 
вперед против прежнего образца. Эти усовершенствования способствовали 
устранению почти всех задержек, связанных с подачей патронов. Мосин внес также 
верные поправки в конструкцию платформы подавателя, в ствольную коробку и 
затвор. После этих изменений русская винтовка преобразилась. Но из желания 
быстрей довести свое детище до совершенства Мосин ошибочно изменил очертания 
экстрактора и изменил ударник. Это привело к появлению новых, хотя и 
незначительных задержек в стрельбе.
      Но, несмотря на то что ситуация коренным образом изменилась, многие члены 
комиссии Нотбека остались на прежних позициях, они все еще находились под 
магией имени Л. Нагана. Иные просто не могли себе представить, что какойто 
провинциальный капитан, да еще выходец из крестьян, смог создать винтовку, 
превосходящую иностранную систему. Для них все иноземное было символом 
непревзойденного. Коекто из противников Мосина, наверное, состоял в интересе с 
Наганом и потому так рьяно отстаивал его пусть и неплохую, но всетаки не 
лучшую винтовку.
      Заседание 19 марта было бурным, споры возникали по мельчайшим замечаниям, 
имевшим место во время стрельб, со всех сторон весьма пристрастно 
рассматривались достоинства и недостатки обеих систем. У сторонников Нагана 
всетаки больше было шансов, так как бельгийская винтовка, пусть всего на 
полшага, но опережала русскую по результатам, показанным на основных испытаниях.
 После того, как высказались все, председатель Нотбек пригласил господ 
генералов и офицеров голосовать.
      В. Л. Чебышев, не состоявший членом Комиссии и не имевший голоса, 
напряженно ждал результатов, внимательно прислушиваясь к каждому мнению.
      За систему капитана Мосина высказались генералы Нотбек и Давыдов, 
полковники Кабаков и Петров, капитан Погорецкий, поручик Измайловского полка 
Давыдов и все четыре члена войсковой комиссии Самарского полка. Итого — десять 
голосов плюс дополнительный голос председателя. Этого было недостаточно, ибо за 
систему Нагана проголосовали 14 членов комиссии.
      За Л. Нагана высказались Чагин и Ридигер, ранее поддерживавшие Мосина.