В.Баранец 
   Генштаб без тайн

   Глава 1
   МЕСТЬ ПОКОЙНОЙ ИМПЕРИИ
   В ДЕКАБРЕ И ПОТОМ...
    ...25  декабря  1991  года  около  19.30  в  кабинете  маршала   авиации
Шапошникова забренчал телефон.
   Среди чертовой дюжины других аппаратов он  был  самым  новым.  Впервые  я
увидел его еще в августе. Этот телефон установили на тумбочке по левую  руку
от рабочего стола министра - так, чтобы он располагался к нему ближе всех.
   При маршале Язове на его месте стоял такой же - цвета слоновой  кости,  с
ярко-золотистым, как новый пятак, гербом СССР на диске и  красной  полоской,
на которой белыми рельефными буквами было выдавлено "ПРЕЗИДЕНТ СССР". Теперь
по этому телефону звонили редко. Новый аппарат отличался от него  лишь  тем,
что на нем была надпись "ПРЕЗИДЕНТ РФ". Его звонок  маршал  быстро  научился
различать, даже находясь на другом конце своего огромного кабинета.
   В тот вечер маршал приказал дежурному по приемной между семью  и  восемью
никого с ним не соединять: Шапошников ждал звонка от Ельцина...
   Дежурный,  подполковник  ВВС,  с  мучительной  вежливостью  выдворял   из
приемной всех, кто пытался  прорваться  на  аудиенцию  к  маршалу.  Наиболее
настырных многозвездных генералов, старавшихся доказать  дежурному,  что  их
стремление попасть в  кабинет  "командира"  вызвано  неотложными  проблемами
государственной    важности,    он    отсылал    к    начальнику    Генштаба
генерал-полковнику Виктору Николаевичу Самсонову.
   Некоторые генералы по привычке называли Шапошникова  министром,  хотя  он
уже четыре дня таковым не был. С 21 декабря, после совещания глав Государств
Содружества  в  Алма-Ате,  его  должность  по  предложению   Ельцина   стала
именоваться  величественно  и   длинно:   "Главнокомандующий   Объединенными
Вооруженными силами Содружества независимых государств".  Дежурный  тактично
напоминал об этом забывчивым полководцам, что еще больше раздражало их.
   Злые и недоумевающие, они ретировались из "святых сеней", негромко лютыми
матюгами покрывая подполковника. И  только  самые  интеллигентные  осторожно
себе под нос замечали, что дежурный в предыдущей жизни явно  был  сторожевым
псом, потому как яростно оберегает хозяина.
   Те, которые были в неведении о причине внезапного затворничества маршала,
лишь догадывались, что происходит что-то чрезвычайно важное.
   Такого раньше не случалось...
   Став в августе министром обороны СССР, Шапошников с первого дня работы на
этом   посту   кропотливо   входил   в   образ   необычайно   демократичного
военачальника. И не только своей всегдашней улыбкой, выгодно смотревшейся  в
сравнении с суконным выражением  лиц  некоторых  его  предшественников,  или
способностью иногда по два раза на дню здороваться за руку с подполковниками
и даже майорами.
   Евгений Иванович на служебных  совещаниях  частенько  призывал  арбатских
генералов человечнее относиться к подчиненным  и  быть  доступнее.  И  любил
повторять: "Двери моего кабинета для всех открыты".  Я  и  сам  однажды  был
удивлен, с какой легкостью меня, в то  время  рядового  клерка  пресс-службы
Минобороны, допустили в кабинет маршала, когда надо было завизировать гранки
его статьи для газеты.
   Месяца три поодиночке  и  группами  с  утра  до  позднего  вечера  шли  к
Шапошникову ходоки:  бывшие  сослуживцы  и  народные  депутаты,  ветераны  и
солдатские матери, журналисты и жалобщики. Кроме  них  к  Евгению  Ивановичу
постоянно наведывались  его  замы,  начальники  управлений  МО  и  Генштаба,
главкомы, командующие  войсками  военных  округов  и  флотов.  Рабочий  день
маршала в то время длился часто по 16-17 часов. Его жажда общения  с  людьми
казалась мне ненасытной.
   Но азарт этот стал заметно угасать по мере того, как  маршал  понял,  что
работать в таком режиме его надолго не хватит. Количество посетителей в  его
приемной резко поубавилось. Офицеры аппарата главы военного ведомства начали
ставить  изощренные  бюрократические  заслоны  на  пути  тех,  кто   пытался
пробиться на аудиенцию  к  маршалу  (исключение  делалось  лишь  для  высших
генералов, кремлевских и правительственных чиновников). К поздней осени 1991
года стало оcобенно заметно, что  августовская  эйфория  Евгения  Ивановича,
вызванная назначением на министерский пост, испаряется  из-за  нескончаемого
нагромождения скапливающихся проблем, а двери его кабинета  уже  открываются
не "для всех"...

   ***
   Зайдя в приемную маршала в тот исторический вечер 25 декабря,  я  увидел,
что дежурный  с  азартной  сосредоточенностью  продолжал  щелкать  клавишами
компьютера. Ярко-синий экран отсвечивался за  спиной  офицера  -  на  темном
оконном стекле, по которому стекали разноцветные шарики. Подполковник  играл
в "Тетрис". При этом лицо  его  имело  невероятно  умное  выражение,  о  чем
офицер, может быть, и  не  подозревал.  Глядя  на  него,  я  даже  испытывал
некоторое чувство гордости из-за того, что служу  с  таким  интеллектуальным
товарищем в одной армии.
   В  приемной  работал  телевизор.  Горбачев   что-то   снова   многословно
втолковывал соотечественникам. Но голос его не  был  слышен  -  подполковник
отключил звук.