возобновлении   железнодорожного   движения   на   территории    республики,
подписанный абхазской и  российской  сторонами  20  октября  1995  года,  не
выполнялся из-за противодействия Грузии.
   Явно антиабхазскую позицию к концу 1995 года стал занимать  наш  МИД:  не
без его ведома был запрещен выход в море из порта Сухуми абхазских судов,  а
с 5 января 1996 года порт вообще закрыли для входа и выхода всех иностранных
кораблей. Наш МИД добился того, чтобы  абхазские  паспорта  не  признавались
пограничными  и  таможенными  службами  России,  в  связи  с  чем   граждане
республики  были  лишены  возможности  выехать  за  границу   с   территории
собственной республики.
   Темные тучи, идущие не только со стороны Тбилиси, но и со стороны Москвы,
все плотнее сбивались над Сухуми. Шеварднадзе выступил с требованием придать
полицейские  функции  российскому  миротворческому  контингенту   в   районе
конфликта. Ардзинба тут же обратился в ООН с требованием игнорировать  такие
призывы.  Грузины  все  сильнее  подталкивали  наши  миротворческие  силы  в
Кодорском ущелье к тому, чтобы они оказывали давление на абхазов.
   Командующий миротворческими силами генерал Василий Якушев заявил, что его
задача - соблюдение нейтралитета  по  отношению  к  конфликтующим  сторонам.
Тогда член грузинского комитета по правам человека Сандро Кавсадзе прислал к
нам в Минобороны письмо на имя  Грачева  с  выражением  протеста  по  поводу
позиции Якушева: намечалась еще одна жертва внутригрузинских разборок.
   В начале 20-х чисел  января  1996  года  в  Москве  состоялось  очередное
заседание глав государств СНГ. На нем была принята концепция  предотвращения
конфликтов на территории Содружества. Там же был принят  и  весьма  странный
документ, предусматривающий коллективные  санкции  против  Абхазии  (его  не
подписала только Белоруссия, которая категорически отказалась посылать своих
солдат в чужие страны для погашения "разборок").
   Таким образом, к негласным экономическим и политическим  санкциям  Москвы
против Абхазии подключалась уже целая компания эсэнгэшников.  Это  был  уже,
судя по всему,  второй  этап  тайного  грузино-российского  плана  усмирения
Абхазии.
   Шеварднадзе не удалось протолкнуть идею придания миротворческим  силам  в
районе конфликта полицейских  функций  или  отмены  миротворческого  мандата
вообще. Мандат нашим миротворцам был продлен до 19 апреля, причем в  течение
месяца  Россия  и  Грузия  должны  были  согласовать  содержание  мандата  и
представить его на утверждение главам стран СНГ.
   Я  зверел,  слыша  бесконечные  жалобы  наших   генштабовских   офицеров,
курировавших миротворцев в зоне грузино-абхазской границы. Они называли себя
"заложниками глупости" и говорили, что уже  задыхаются  под  завалами  новых
проблем. Их работа  чем-то  напоминала  мне  солдата,  который  в  одном  из
генштабовских  подъездов  в  слякотную  пору  с  унылым   сознанием   полной
бесполезности своего труда протирал шваброй  гранитный  пол  -  его  тут  же
загаживали сотни ног.
   Наверное, все мы чем-то похожи теперь на того  солдатика:  таскать  -  не
перетаскать.
   Я с  ужасом  думал,  какую  гигантскую  работку  своей  армии  в  ближнем
зарубежье подкинул Верховный Главнокомандующий. Она очень похожа на  попытку
загасить пожар чайной ложкой воды.
   Но нам приказывали, и мы с энтузиазмом занимались очередной глупостью.
   На подготовку нового  миротворческого  мандата  давалось  меньше  месяца.
Проект этого  документа  должен  был  рассылаться  в  столицы  республик  на
рассмотрение. Там, естественно, будут свои поправки, причем, не исключается,
кардинально меняющие принципы документа.  Все  это  надо  свести  "в  кучу",
выработать оптимальный  вариант  и  снова  послать  на  рассмотрение.  Опять
замечания. Опять мучительный поиск консенсуса. Естественно, что  Абхазия  не
будет сидеть и ждать  решения  своей  судьбы,  которая  отдана  кому-то  "на
утверждение". Она будет готовиться к худшему...
   Наши  генштабовские  офицеры,  наезжавшие  в  МИД  по  служебным   делам,
вовзращались оттуда хмурые и злые: "Множество умных лиц  и  ни  одной  умной
мысли".
   Становилось ясно, что наш МИД явно химичит, стремясь  снять  персональную
ответственность Москвы  за  урегулирование  грузино-абхазского  конфликта  и
спрятаться за спину "коллективного решения" глав государств СНГ.  Такой  ход
Ардзинба моментально раскусил и  прислал  в  Кремль  и  МИД  соответствующее
заявление. Замаячила  перспектива  еще  одного  провала  российской  внешней
политики в ближнем зарубежье.
   Куратор   урегулирования   грузино-абхазского    конфликта    замминистра
иностранных дел  Борис  Пастухов,  вероятно,  понимал,  что  его  новый  шеф
Примаков, будет недоволен. И тогда Пастухов выступил  с  резким  заявлением:
"Россия   может    отказаться    от    посредничества    в    урегулировании
грузино-абхазского  конфликта,  если  в  этом  процессе  не  будет   никаких
подвижек".  По  его  словам,  "если  игнорируются  усилия  России,  если  по
отношению к посреднику проявляется неуважение, то мы готовы сложить  с  себя
эту миссию и вывести миротворческие силы из региона.  Если  мы  почувствуем,
что принципиальная позиция сменилась политическим капризом, то у нас  хватит
гордости для того, чтобы не потакать такого рода вещам".
   Наш МИД тоже "копошился под развалинами".
   Когда я показал текст заявления  Пастухова  полковнику  Валерию  Атамасю,
курировавшему в Главном оперативном управлении Генштаба  наших  миротворцев,
он угрюмо сказал: