советника, потомственная дворянка Подольской губернии София Федоровна Омирова, 
православная, первым браком, 27 лет». Далее значится: «Кто совершил таинство: — 
Протоиерей Измаил Ионнов Соколов с диаконом Василием Петелиным. Кто были 
поручители: — По жениху: генерал-майор Василий Иванович Колчак и боцман Русской 
полярной экспедиции, шхуны „Заря“ Никифор Алексеевич Бегичев. По невесте: 
подпоручик Иркутского Сибирского пехотного полка Иван Иванович Желейщиков и 
прапорщик Енисейского сибирского пехотного полка Владимир Яковлевич Толмачев.

Подписи: Протоиерей Измаил Соколов Диакон Василий Петелин».

Молодая жена со свекром отправилась в Петербург, а ее муж 11 марта — в 
Порт-Артур.

По прибытии туда во второй половине марта 1904 г. лейтенант А. В. Колчак явился 
к вице-адмиралу С. О. Макарову, командующему флотом, и попросил назначения на 
наиболее боевую должность, на миноносец. Но адмирал счел необходимым, учитывая 
состояние здоровья Колчака, измотанного двумя экспедициями, назначить его на 
крейсер 1-го ранга «Аскольд». Через несколько дней после встречи с Макаровым, 
31 марта, Колчак явился свидетелем его гибели на подорванном и затонувшем 
флагманском корабле — эскадренном броненосце «Петропавловск». Адмирала С. О. 
Макарова А. В. Колчак считал своим учителем. Познакомился он и с капитаном 2-го 
ранга Н. О. Эссеном, под началом которого в дальнейшем довелось служить и 
многому учиться.

17 апреля Колчак добился назначения на минный заградитель «Амур». Один из 
современни-ков вспоминал, как Колчак на этом суденышке, выйдя ночью из порта, 
потопил четыре японских транспорта с грузом и войсками. Точно ли было, судить 
теперь трудно. Но то, что Колчак сразу же в боях зарекомендовал себя храбрейшим 
и распорядительным офицером и звезда его славы поднималась высоко, — это 
подтверждают многие.

Колчак стремится к большему. Уже 21 апреля он назначен на эскадренный миноносец 
«Сердитый». Командовал миноносцем он, едва держась на ногах, ибо у него 
началось тяжелое воспаление легких. Его положили в госпиталь. Оправившись, в 
июле Колчак вернулся на миноносец. К осени стал остро сказываться суставный 
ревматизм — прямое наследие Арктики (как и быстрая потеря зубов; по описаниям 
близких, к 1919 г. он был почти беззубым). И все же Колчак успел совершить 
воинский подвиг на море: на поставленной экипажем его миноносца мине подорвался 
японский крейсер «Такасаго».

В сентябре, когда основные боевые действия разворачивались уже на суше, больной 
ревма-тизмом Колчак назначается на берег командиром батареи морских орудий на 
северо-восточном участке обороны крепости Порт-Артур. Со 2 ноября он командует 
сдвоенной батареей 120— и 47-миллиметровых орудий в секторе Скалистых Гор под 
началом капитана 2-го ранга А. А. Хоменко.

Все последующие недели до падения крепости Колчак был в горячем сражении, в 
артилле-рийской перестрелке, отражал атаки японской пехоты. О боевой жизни его 
и соседних батарей, о ходе сражения в последние недели можно судить с большой 
точностью, так как с 3-го по 21 декабря 1904 г. Колчак вел дневник. В первый из 
этих дней, в частности, записано: «Днем японцы время от времени пускали 
шрапнель на батарею № 4 и Скалистую Гору. Сегодня 6 орудия (знак, обозначающий 
калибр орудия) с отрога Большой горы обстреливали окопы на гласисе и ров у 
укрепления № 3 — очень неудачно и разрушили японские окопы около правого угла 
рва этого укрепления. Вечером, когда стемнело, я приступил к углублению хода 
сообщения к батарее № 4. Грунт скалистый, и необходимы подрывные работы. Днем я 
сделал несколько выстрелов по перевалу из 120 мм орудия по идущему обозу». 5 
декабря: «Утро ясное, довольно тихо и тепло. Снег понемногу тает, особенно на 
S-x склонах (знак, обозначающий юг, южные склоны). С утра редкий огонь на 
правом фланге сосредоточивается по форту № 2 и Малому Орлиному Гнезду. Время от 
времени японцы посылают шрапнель и на наши батареи. Около 2 пополудни на форте 
№ 2 в бруствере был произведен взрыв, и около роты японцев попробовали 
штурмовать форт, не пошли далее 1/2 бруствера и залегли…». Далее записи 
повествуют о все более напряженной борьбе, драматически складывающейся 
обстановке на фронте. В записи за 19 декабря говорится об оставлении некоторых 
рубежей. Указывается на изъяны оборонитель-ных линий. «Сильные сами по себе 
позиции мало пригодны…, окопы и ходы сообщения не окончены, покрытий от 
шрапнели и блиндажей нет; высидеть долго под японским артиллерий-ским огнем, 
которым они только и берут позиции, нельзя. С утра началось… обстреливание 
Орлиного Гнезда. Подходившие резервы несли огромные потери. После полудня 
сильный артиллерийский огонь по вновь занятым позициям. На Заредутной батарее, 
на Скалистом кряже японцы… поставили пулеметы… 120 м/м сегментными снарядами я 
разбил бруствер на Заредутной батарее и заставил японцев очистить гребень — в 
это время японцы уже выбили нас из окопов Орлиного Гнезда и стали взбираться на 
вершину; Круссер… огнем 75 м/м орудия не позволили им (закрепиться) на вершине 
и перейти на S-склон горы, но наши уже оставили Орлиное Гнездо».

А. В. Колчак то и дело указывает на гибель и ранения воинов, в том числе и 
своих артилле-ристов. Был ранен и он сам. «Я был ранен, — говорил он на 
допросах в 1920 г., — но легко, так что меня почти не беспокоило, а ревматизм