политических сил и военных кругов. Председателем Совета министров остался П. В. 
Вологодский, являвшийся одним из лидеров белых в Сибири, в той или иной степени 
устраивавший и правых, и левых. В составе правительства остались И. А. Михайлов 
(министр финансов), С. С. Старынкевич (министр юстиции), А. Н. Гаттенбергер 
(управляющий министерством внутренних дел), Л. И. Шумилов-ский (министр труда) 
и другие. Но были в него включены вскоре и новые министры и управляю-щие 
министерствами: И. И. Сукин (иностранных дел), Н. А. Степанов (военный), М. И. 
Смирнов (морской), Г. К. Гинс (главноуправляющий делами Верховного правителя и 
Совета министров) и другие.

Перестановки в правительстве с привлечением новых лиц происходили и далее, но 
основной его костяк сохранялся, в сущности, вплоть до осени 1919 г. В связи с 
этим генерал М. Жанен в дневнике записал: «Любопытная вещь — перманентность 
министров: они работали с Директо-рией, работают с адмиралом, который опрокинул 
Директорию». А в общем-то все было понятно: в том-то и дело, что министры в 
большинстве своем были настроены против Директории и желали, а то и 
непосредственно способствовали ее ликвидации, готовы были работать под началом 
А. В. Колчака. Несколько позднее в состав правительства входили В. Н. Пепеляев 
(министр внутренних дел), А. П. Будберг (военный министр), Г. Г. Тельберг (в 
новой роли — министр юстиции) и другие. Обращает на себя внимание то, что среди 
министров, как и до 18 ноября 1918 г., сохранялось значительное число эсеров 
(Старынкевич и другие) и меньшевиков (Шумиловский, Н. И. Петров и другие). 
Правда, со вступлением в должность они объявляли о выходе из своих партий. 
Колчак социалистические партии, их сибирские организации, кроме РКП(б), 
официально не запрещал, хотя по многим позициям был ими недоволен и идеи их 
совершенно не разделял.

А. В. Колчак, несмотря на военную обстановку, насколько возможно проводил и 
усиливал работу по введению и упорядочению системы законности. Ему принадлежит 
заслуга в организа-ции тщательного расследования обстоятельств убийства царский 
семьи и других членов Дома Романовых на Урале, которое до него велось крайне 
неудовлетворительно, в чем-то даже саботировалось, в том числе министром 
юстиции эсером С. С. Старынкевичем, возможно, потому, что он в свое время 
боролся с царским самодержавием, был отправлен им в сибирскую ссылку. Дело о 
царской семье Колчак поручил генерал-лейтенанту М. К. Дитерихсу, назначен-ному 
в середине января 1919 г. генералом по особым поручениям. В одной упряжке с ним 
стал работать Н. А. Соколов, рекомендованный Колчаку князем А. В. Голицыным, 
знавшим его по работе в Пензенской губернии как очень квалифицированного 
следователя по особо важным делам. 5 февраля Колчак пригласил Соколова на 
беседу, предложил познакомиться с имеющим-ся материалом следствия, доставленным 
из Екатеринбурга в Омск, и высказать свои соображе-ния по этому делу. Заслушав 
затем заключение Соколова, его предложения по ведению следствия, Колчак ему и 
поручил его проведение. Перед отъездом следователя в Екатеринбург Колчак 3 
марта выдал ему соответствующий документ за своей подписью и печатью. Он 
пристально следил за работой и Дитерихса, осуществлявшего общее руководство 
следствием, и Соколова, помогал им. В результате огромной и целенаправленной 
работы, раскопок, сбора и анализа документов, поиска и допросов свидетелей 
Соколовым было определенно установлено, что в ночь на 17 июля 1918 г. в доме 
инженера и общественного деятеля Н. Н. Ипатьева, превра-щенного в тюрьму, была 
расстреляна вся царская семья и четыре человека из обслуживавшего ее персонала, 
всего 11 человек, что было сделано по указанию большевистского руководства, 
определенно — Я. М. Свердлова («Были и другие лица… Я их не знаю», подразумевал,
 конечно, В. И. Ленина, но доказательств прямых выявить не смог). Соколов 
исключил «спасение» кого-либо из узников Ипатьевского дома. Он вместе с 
Дитерихсом с наступлением лета производил раскопки, искал останки. 10 июля 1919 
г., перед самым вступлением (14 июля) в Екатеринбург Красной армии, вышел с зав.
 своей фотолаборатории, английским корреспондентом Р. Вильтоном, работавшим 
тоже по поручению Колчака, к заболоченному, покрытому шпалами участку 
Коптяковской дороги, близ разъезда на Горнозаводской железной дороге. Место 
было сфотографировано. Это и было тайное место захоронения 9 трупов, о чем 
конфиденциально трижды указывал чекист, комендант Дома Ипатьева и 
непосредственный руководитель и участник расстрела и захоронения Я. X. Юровский,
 а также другие участники этого события. Соколов вышел на это место по следам 
грузового автомобиля, на котором везли трупы от первого, неудачного захоронения 
в шахте, близ д. Коптяки. Будь Соколов еще какое-то время в Екатеринбурге, он, 
вполне вероятно, пришел бы к выводу, что под шпалами, в мочевине и лежат 
останки. Ему было известно, что утром 19 июля 1918 г. грузовик прямиком 
вернулся через Верх-Исетский завод (пригород) в Екатеринбург, пустой, со 
следами крови. Именно в этом месте, под старой дорогой (участок из-за 
заболоченности давно уже был заброшен) в наше время были найдены и 
идентифицированы останки.

По названным же источникам, фотографиям Соколова — Вильтона и одного из убийц и 
захоронщиков П. 3. Ермакова, всю жизнь в соответствии с «клятвой хранить тайну» 
заявлявшего о полном сожжении останков, позирующего на этом же месте, в более 
позднее время можно определить и место нахождения сожженных останков двух 
недостающих пока жертв — цесаре-вича Алексея и его сестры Марии. Автор этих 
строк установил это и результаты исследования и раздумий опубликовал в журнале 
«Родина» (1998. № 2). В том, что груда обгоревших костей двоих будет найдена 
почти рядом с захоронением большинства жертв, я практически не сомневаюсь. Все