стала сплошным страданием..." В память об умершем вдова  подарила  доктору
Наккару знаменитую трость с инкрустациями из бирюзы.
   Супруги Мнишек были потрясены смертью  их  дорогого  Бильбоке.  "О  моя
любимая, моя несравненная, обожаемая мамочка! Какой  ужасный  и  нежданный
удар! - писала Анна. - Всю свою жизнь мы употребим  теперь  на  то,  чтобы
смягчить для вас  тяжесть  этого  страшного  горя".  Зефирина  и  Гренгале
продали большую часть своих владений в России и, оставив за  собой  только
Верховню, доверили управление ею доктору Кноте.  Приехав  к  Эвелине,  они
решили обосноваться в Париже и построили себе рядом с "несчастливым домом"
на  участке,  купленном  у  художника   Гюдена,   роскошный   особняк.   В
застекленных  витринах  там  нашли  себе  приют  коллекции   жесткокрылых,
собранные Георгом.
   В пятьдесят лет вдова  Бальзака  оставалась  привлекательной  и  пылкой
женщиной. "Ради нее, какова она есть, - говорил Барбе д'Орвильи, -  стоило
пойти на всякие безумства... Она отличалась величественной  и  благородной
красотой и, хотя, располнев, стала несколько грузной, все  же  сумела  при
всей своей дородности сохранить  большое  очарование.  Особую  пикантность
придавали ей прелестный  иностранный  акцент  и  весьма  волнующие  томные
манеры..."
   Она действительно  взволновала  против  его  воли  молодого  литератора
Шанфлери. Когда умирал Бальзак, его не было в Париже,  и,  вернувшись,  он
пришел с визитом к вдове. Она приняла  гостя  хорошо,  слишком  хорошо,  и
попросила помочь ей разобрать бумаги ее знаменитого супруга.

   "- У меня болела голова, - рассказывает он, - и в разговоре я несколько
раз прижимал руку ко лбу.
   - Что с вами? - спросила она.
   - Не знаю... Невралгия.
   - Я вылечу вас, сейчас все пройдет.
   И, встав позади меня, она положила мне на лоб обе  ладони.  В  подобных
положениях возникают некие магнетические флюиды, и тогда уж люди  на  этом
не останавливаются..."

   Так началась эта связь. Шанфлери был на двадцать лет моложе "прекрасной
сарматки", которая 13 мая 1851 года  писала  ему:  "Каждый  вечер  хожу  в
кафе-шантаны и очень веселюсь!.. Позавчера смеялась до упаду. Никогда  еще
так не хохотала. Ах, до чего ж приятно, что я никого не знаю, что мне ни с
кем не надо считаться, что я  совершенно  независима  и  свободна,  как  в
горах, и вместе с тем сознавать, что я в  Париже..."  Очевидно,  парижская
жизнь пришлась ей по вкусу, раз она больше не возвращалась на родину.
   Долг  предписывает  каждой  вдове  писателя   усердно   заботиться   об
увековечении памяти мужа. Ева поручила Дютаку подготовить к изданию полное
собрание сочинений Бальзака, а вернее, дополненное собрание сочинений, так
как настаивала на включении в него "Депутата от Арси" и  "Мелких  буржуа",
хотя оба романа были в набросках. Чтобы  их  закончить,  она  хотела  дать
покойному мужу в  качестве  анонимного  и  посмертного  сотрудника  своего
любовника. Но Шанфлери отказался от этой работы, так как  не  одобрял  ее.
Тогда, чтобы волей-неволей удержать при  себе  возлюбленного,  Чужестранка
прибегла к иным средствам.

   Ева де Бальзак - Шанфлери:
   "Хочу  тебе  сказать,  что  вчера  у  меня  было   небольшое   денежное
поступление, совсем  для  меня  неожиданное,  и  там  оказалось  несколько
новеньких республиканских золотых, таких нарядных, таких блестящих, что  я
их отложила в сторону, найдя, что они слишком молоды и веселы для меня".

   Оттиск печатки, которой пользовался Бальзак, запечатывая свои письма  к
Чужестранке, в 1851 году оказался на оборотной  стороне  письма  Шанфлери!
Итак, даря луидоры, Ева добавила к ним и эту реликвию  великого  человека.
Несомненно, она охотно стала бы играть в жизни Шанфлери ту же роль,  какую
некогда Dilecta,  уже  достигшая  зрелых  лет,  играла  в  жизни  молодого
Бальзака.  Но  "казацкая"  смесь  мистицизма  и  чувственного  пыла,   так
нравившаяся Бальзаку, быстро отпугнула Шанфлери. Ева показала себя  бешено
ревнивой и весьма властной.  Шанфлери  чудилось,  что  у  него  любовницей
состоит Екатерина Великая, и  ему  хотелось  удрать  от  нее.  При  каждой
попытке к бегству она удерживала его под тем предлогом, что он должен хотя
бы привести в порядок неизданные вещи Бальзака. Наконец в ноябре 1851 года
бурная сцена ревности привела к желанному для Шанфлери разрыву.
   За неимением Шанфлери Ева прибегла к Шарлю Рабу и доверила  ему  миссию
завершения "Человеческой комедии".

   Ева де Бальзак - Арману Дютаку:
   "Скажите, что я выбрала господина Рабу  для  окончания  этого  творения
единственно по той причине, что такой выбор  указан  был  мне  самим  моим
мужем в беседах, которые у нас с ним были  в  дни  его  последней  роковой
болезни по поводу завершения его прерванного творения..."

   Свидетельства из-за могилы представляют собою неоспоримые аргументы,  и
ими нередко злоупотребляют вдовы  -  хранительницы  распоряжений,  которые
только одни они слышали от умершего.