а "Крестьян" пишу, успокаивая головные боли опиумом".
   Шестого декабря 1844 года "Ла Пресс" объявила, что  вскоре  она  начнет
печатать  роман  Александра  Дюма  "Королева  Марго"  -   Жирарден   хотел
занимательной интригой привлечь  подписчиков  в  новом  году.  Когда  срок
возобновления подписки истек, газета потребовала от  Бальзака  продолжения
"Крестьян" (за роман было заплачено заранее), но "пружина уже  сломалась".
Первые отзывы в печати оказались откровенно "разносными".  "Вот  еще  одна
книга, - говорил критик, - начатая для того, чтобы  автор  прервал  ее,  а
закончил неизвестно когда и неизвестно как... В  ней  Фигаро  клевещет  на
бедняков, вместо того чтобы злословить о богачах...  Он  упорно  старается
очернить всю сельскую жизнь... На крестьян он  смотрит  как  на  варваров,
подкрадывающихся к  вратам  общества..."  Сам  Бальзак  говорил,  что  ему
опротивела  эта  книга.  "Никогда  не  прощу  себе,  что  сунулся   писать
"Крестьян". Он знал, что Жирарден, как Шейлок, готов  вырвать  у  него  за
долг фунт живого  мяса,  но  всякий  раз,  как  Бальзак  садился  за  этот
проклятый роман, лицо у него передергивалось гримасами, словно у обезьяны.
   Ему так хотелось помчаться в Дрезден, вновь изведать счастье любви.  Но
Ева решительно воспротивилась его приезду. И тогда им  овладело  настоящее
безумие. Почему она обрекает его на адские муки?  Почему  доводит  его  до
беспросветной тоски и желания покончить с  собой?  Почему  ее  так  пугает
мысль увидеться с ним в Дрездене? Боится, что окружающие враждебны к нему?
А разве не так же было и в Санкт-Петербурге? Какие  еще  "русские  княгини
отравили" сердце  его  Эвелины?  И  если  Лиддида  (слово,  означающее  на
древнееврейском  языке  "возлюбленная")  не  хочет,  чтобы  он  приехал  в
Дрезден, то разве она не может  встретиться  с  ним  где-нибудь  в  другом
месте?
   Работал он мало и плохо и ежедневно долгие часы  тратил  на  то,  чтобы
подыскать в Париже дом для "двух волчков". (Со времени поездки в Россию он
именовался "волчком", она - "волчишкой",  а  их  состояние  -  "сокровищем
волков".) Он отбросил намерение украсить Жарди. Чтобы оказаться  достойным
владелицы замка в Верховне и ларя Марии Медичи,  жилищу  будущих  супругов
полагалось быть очень красивым, радовать взор садом, разбитым за домом,  и
возвышаться  на  земельном  участке,  стоимость  которого   в   дальнейшем
непременно возрастет. "Отчего такая страсть к  спекуляции?"  -  спрашивала
Ганская. Да ведь нужно большое состояние,  чтобы  Чужестранка  могла  и  в
Париже вести привычный для нее образ жизни. "Я тебе прощаю, волчишка, ведь
ты не ведаешь, что говоришь". А какую  обстановку  он  создаст  для  своей
жены! Ведь один уж ларь Марии Медичи представляет собою  целое  состояние.
Стоимость этого ларя  с  золотыми  и  перламутровыми  инкрустациями  может
покрыть все его долги, но он  согласился  бы  продать  его  только  такому
коллекционеру, как Ротшильд, или же знатоку-англичанину вроде сэра Роберта
Пиля, и то за три тысячи фунтов стерлингов.
   И вот он осматривает один дом за другим - в Пасси, в самом  Париже,  на
улице Нев-де-Матюрен, в парке Монсо, на Вдовьей аллее, на Елисейских Полях
(в квартале, у  которого  большое  будущее,  ибо,  как  предсказывает  он,
земельные участки там будут когда-нибудь цениться по сто тысяч франков  за
квадратную сажень). Общая  стоимость  будущего  дома  новобрачных,  считая
ремонт и переделки,  составит  около  двухсот  тысяч  франков,  и  Бальзак
производит оптимистические подсчеты: продажа  Жарди,  да  "Крестьяне",  да
"Человеческая комедия", да вклад  в  двадцать  тысяч  франков  со  стороны
волчишки... Можно уложиться. Но почему же она не привезла больше  денег  с
Украины, где в один прекрасный день у  нее  конфискуют  все  ее  владения?
Почему она так недоверчиво относится к финансовым  планам  своего  волчка?
Ведь в делах она как маленькая девочка, а он старый стреляный воробей.
   Впрочем, почему бы ей не приехать в Париж и самой не посмотреть? Ничего
нет легче. Анну и госпожу Ганскую он впишет в свой  паспорт,  одну  -  как
сестру, а другую - как племянницу. Он снимет для них в Шайо  или  в  Пасси
маленькую квартирку с обстановкой.  Обе  путешественницы  будут  инкогнито
ездить в город. К услугам Анны -  выставка,  дюжина  театров,  концерты  в
Консерватории и так далее. Двухмесячное пребывание в Париже  обойдется  не
больше, чем по три с половиной тысячи франков в месяц, считая  расходы  на
кухарку, горничную и мальчишку-грума. За всем надзирать будет  госпожа  де
Бреньоль. Но когда же Лиддида решится наконец? Ведь в разлуке он  тоскует,
терзается и совсем отупел: "Я не могу извлечь из своего мозга ни  строчки.
У меня нет больше ни мужества, ни сил, ни воли..." Чтобы не сойти  с  ума,
он стал играть в ландскнехт и ходить  на  вечера!  Несомненно,  есть  доля
правды в этом  рассказе  об  оцепенении  и  любовной  тоске,  которые  его
сковывают.  Но  он  несколько  преувеличивал  свои  бедствия.   Он   хотел
разжалобить жестокую красавицу. Вряд ли Бальзак чувствовал себя  отупевшим
в тот день, когда, завершая "Беатрису",  где  ему  нужно  было  нарисовать
страдания молодой женщины, которой изменяет муж, он отправился к  Дельфине
де Жирарден и долго  расспрашивал  хозяйку  дома  о  горестном  начале  ее
супружеской жизни. По неизменному своему инстинкту пчела повсюду  собирает
мед:  недавняя  связь   Жирардена   с   госпожой   д'Агу   дала   Бальзаку
животрепещущий материал для развития образа Беатрисы.
   Из Дрездена ничего не отвечали; отчасти молчание объяснялось  семейными
делами. Анна, польская патриотка, решившая выйти замуж только  за  поляка,
"отличила" графа Георга Мнишека,  кроткого  мистика  с  шелковистой  русой
бородой, собиравшего коллекцию жесткокрылых насекомых, знатока искусств  и
человека столь же богатого,  как  и  сама  невеста.  Может  быть,  госпожа