| |
лишь полна к тебе любви. Если мой образ померк в твоем воображении, я не
хочу этого видеть, мое сердце всецело заполнено тобой..." Осенью, с 20 по
24 октября, было совершено паломничество в лес Фонтенбло: "Мое сердце
покрылось опавшими листьями моих иллюзий. Но я чувствую, как сок жизни
течет по моим жилам, он поднимается в ожидании тебя, чтобы появилось яркое
цветение". Вслед за тем возникли великолепные стихи Виктора, посвященные
Жюльетте:
Пускай к тебе придет - на смену горьких лет -
Заря - сестра ночей, любовь - скорбей сестра.
Пускай сквозь тьму пробьется свет,
Сквозь плач - улыбка - луч добра...
[Виктор Гюго, "Созерцания". XXIV]
И наконец, письмо от 12 ноября 1851 года, достойное стиля Жюли де
Леспинас.
Жюльетта Друэ - Виктору Гюго:
"Я преисполнена истинной любви, и поэтому во мне нет ни капельки
эгоизма. Я собираю свое счастье по зернышкам, где бы ни находила их: на
всех углах улиц и в канавах, днем и ночью, я его оберегаю и молю о нем
бога во весь голос с душераздирающей настойчивостью; я протягиваю руку, и
мое сердце ждет хоть малого подаяния от вашего милосердия, я бесконечно
вам благодарна за него, каким бы способом вы ни оказывали его мне. Мое
достоинство и моя гордость состоят в том, чтобы любить вас больше всего на
свете; без хвастовства могу сказать, что достаточно преуспеваю в этом. Мое
честолюбие выражается лишь в том, что я хотела бы умереть ради вас..."
Леони д'Онэ не проявляла такой сердечности. Великая любовь победоносно
выдержала испытание. Судьба ускорила развязку.
4. МУЖЕСТВЕННЫЕ ЛЮДИ
Страна, которая может быть спасена
только каким-нибудь героем, не сможет
долго так существовать, даже при
помощи этого героя; более того, она
не заслуживает, чтобы ее спасали.
Бенжамен Констан
В декабре 1851 года государственный переворот стал неизбежным.
Луи-Наполеон хотел сохранить власть, банда сообщников решила его
поддержать. Но не для того, чтобы восторжествовали какие-либо идеи или
мнения, - хозяин и его подручные поставили перед собой единственную цель:
пожить на широкую ногу, и притом как можно дольше. Законодательное
собрание отказало им в дотации и в продлении полномочий президента.
Оставалось одно - прибегнуть к силе. А сила у них была. Армия повинуется
приказам, а Собрание своим безумным решением подчинило командующего
парижским гарнизоном президенту. Кто же стал бы защищать свободу?
Монархисты? Выборы, предстоящие в мае 1852 года, внушали им страх. Народ?
Июньские дни отделили его от либеральной буржуазии. Начиная с осени 1851
года заговорщики безнаказанно могли совершать государственный переворот.
Но военный министр Сент-Арно советовал подождать, пока в Париже соберутся
все члены Национального собрания, и тогда арестовать их ночью, вытащив из
постелей. К тому же 2 декабря - годовщина Аустерлица и день коронации
Наполеона - были для бонапартистов особо торжественны. Они избрали именно
этот день.
Гюго понимал, что ему грозит опасность. Сыновья его были в тюрьме.
Верная Жюльетта ловила слухи, чтобы не пропустить "момент государственного
переворота", и была поглощена мыслью, как спасти своего возлюбленного. 2
декабря Гюго проснулся в восемь часов утра и, лежа в постели, писал стихи.
С испуганным видом вошел слуга.
- Представитель народа пришел... Хочет поговорить с вами.
- Кто такой?
- Господин Версиньи.
- Просите.
Версиньи, мужественный и проницательный человек, вошел и рассказал
следующее: Бурбонский дворец был оцеплен ночью, квесторы арестованы,
председатель Законодательного собрания Дюпен оказался трусом, прокламация,
извещавшая о государственном перевороте, расклеена на всех углах.
Депутаты, решившиеся оказать сопротивление, должны собраться на улице
Бланш, 70, в доме баронессы Коппен.
В то время как Гюго поспешно одевался, пришел безработный
столяр-краснодеревщик Жирар, один из тех, кому он помогал. Жирар побывал
на улицах. Гюго спросил его:
- Что говорит народ?
Народ безмолвствовал. Люди читали прокламации и шли на работу. Какие-то
господа, находившиеся возле каждого плаката, объясняли:
|
|
