Анри Лоран вместо Лотрека стал составлять коллекцию произведений Морена. В 
последующие годы он 
приобрел их несколько сот, а Дега, приходя к Лорану, каждый раз восхищался 
Мореном, глядя на 
"Женщину, которая смеется" и "Женщину в корсете". "Их можно повесить рядом с 
Рембрандтом, - 
говорил он, - и они выдержат такое соседство". Да и вообще Дега никогда не 
питал особо нежных чувств к 
Лотреку. Этот желчный человек высказывал довольно жесткие суждения о своем 
младшем собрате. 
Возможно, он его слегка ревновал или сердился на него, так как Лотрек многое 
заимствовал у него, и темы 
произведений Лотрека Дега, вероятно, считал своими. "Мсье носит штаны, которые 
ему велики", - зло 
заметил он как-то. В 1916 г. он с отвращением заявил Сильвену Бонмариажу по 
поводу произведений 
Лотрека: "От всего этого разит сифилисом". Странное высказывание, если 
вспомнить, что для Дега, как 
художника, дома терпимости тоже были широким полем наблюдений и он, будучи 
женоненавистником, 
наверняка проявил себя там менее "человечным", чем Лотрек.
       
       У Лотрека было много оснований пребывать в радужном настроении. Его 
слава росла. Он 
одновременно выставлялся у "Двадцати" в Брюсселе, на выставке плакатов в 
городском музее 
Икселя и в Антверпене во Втором салоне художественного общества. И всюду его 
встречали 
хорошо. К нему приходили советоваться молодые иностранные художники, и среди 
них бельгиец 
Эфенполь.
       Конечно, он нравился не всем. Раффаэлли, например, язвительно заметил 
ему, что манеру 
писать на картоне прозрачными мазками Лотрек заимствовал у него и что изобрел 
эту технику он, 
Раффаэлли. Родные Лотрека тоже относились к его славе все мрачнее, кроме того, 
вопреки 
традиции, по которой каждый участник выставки показывал то, что хотел, в кружке 
"Вольней" 
отвергли его картину - "отвратительный", по их определению, портрет женщины, 
написанный 
Лотреком в саду Фореста. Ну что ж, больше его в этом кружке не увидят! В ярости 
он немедленно 
заявил, что выходит из него, тут же забрал свою картину и на извозчике отвез ее 
к Ле Барку де 
Буттвилю, который предложил сделать к ней табличку: "Отвергнута кружком 
"Вольней"". Но 
Лотрек на это не согласился.
       Бывали у Лотрека и столкновения с полицией. В конце 1892 года у Ле Барка 
состоялась 
очередная выставка, где были представлены Лотрек, Боннар, Вюйар, Морис Дени и 
Гоген. Ле Барк 
выставил в витрине картон Лотрека, изображающий двух женщин в постели, о 
профессии которых 
легко было догадаться по стриженым волосам 1, и полицейский комиссар потребовал,
 чтобы это 
"безобразие" торговец убрал с витрины.
       Но все эти мелкие неприятности, в общем-то, мало трогали Лотрека. А 
радость успеха ему 
омрачило событие совсем иного плана: Бурж женился, и, естественно, это нарушило 
совместную 
жизнь двух друзей.
       Лотрек выбился из колеи. Несмотря на свой независимый характер, он 
нуждался в 
поддержке, в убежище, где бы он мог, при своем беспорядочном образе жизни, 
найти хоть какой-
то порядок и отдохнуть душой. Ему необходим был утес, на котором он, находясь в 
бурном 
плавании, мог бы перевести дух. Мать, увидев его смятение, переехала в Париж и 
поселилась на 
улице Дуэ. Она надеялась - все может быть! - вернуть его себе, оградить от 
беспутной жизни, 
от губительных для него излишеств во всем - в вине, в женщинах, в работе.
       Но, хотя Лотрек ценил, как и прежде, материнскую нежность, он был уже не 
тем 
человеком, что раньше, и его не мог удовлетворять тихий домашний уют. Любовь 
осталась, но 
сын и мать уже не понимали друг друга. "Взаимное непонимание", "несходство 
характеров", 
"столкновения" - объясняли друзья Лотрека 2.