Жуаян не могли смириться с ней. Что же касается графа Альфонса, то он предпочел 
держаться в 
стороне. Он не будет возражать, если примут такое решение, но сам он умывает 
руки. Лично он 
находил "возмутительным... такое покушение на право пить, которое имеют 
французы и все 
народы соседних с Францией стран".
       Родные Лотрека так и не пришли к соглашению, пока белая горячка не 
сразила Лотрека на 
улице Мулен. Теперь другого выхода не было. На следующее утро врач и санитары 
остановили 
Лотрека у его мастерской, насильно посадили в карету и увезли в Нейи.
       Лотрека стали лечить, стали приучать к строгому режиму. Пить ему давали 
только воду. 
Через несколько дней он начал приходить в себя. Он попытался понять, где 
находится, 
внимательно осмотрел свою комнатку: тяжелые портьеры, зарешеченное окно. Вокруг 
камина 
тоже решетка. На столе лампа, наполненная маслом. Дверь в соседнюю комнату, там 
какой-то 
человек лет пятидесяти, наголо остриженный, с маленькими усиками, тонкими 
ногами, 
шишковатым лбом и выпирающими надбровными дугами.
       Сознание Лотрека еще затуманено, его охватывает то ярость, то страх, и 
он мечется по 
своей камере: что с ним произошло? Он ничего не помнит.
       Лотрек осунулся. Заросшие щетиной щеки ввалились. Руки дрожат.
       И ему хочется пить.
       Он облизывает губы. Обескровленные, они даже стали тоньше.
       Где он? Он впадает в буйство, потом сникает. Мыслей нет. Им овладевает 
животный страх. 
Он кричит. Он неистовствует. Мужчина из соседней комнаты выходит, пытается 
успокоить его. 
Лотрек глядит на него, на решетчатое окно, через которое в комнату проникают 
мартовские 
сумерки...
       Графиня Адель с болью смотрит на сына.
       Но вот постепенно кошмары оставляют Лотрека. Как слепой, на ощупь, он 
пробирается к 
свету. Мрак рассеивается, появляются проблески сознания. И он понимает - это 
больничная 
палата, он в доме для умалишенных. А человек, который так ласково разговаривает 
с ним, - 
надзиратель. Мало-помалу Лотрек возвращается к действительности, которая еще 
омерзительнее 
всех бредовых видений.
       Для него это страшный удар.
       Мозг Лотрека начинает усиленно работать, хотя он еще не в состоянии 
связать мысли. 
Временами он вспыхивает гневом, возмущается, но уже старается сдержать себя, и 
врачи находят, 
что он достаточно покорен, и позволяют надзирателю выводить его на прогулку в 
парк. Лотрек 
разглядывает деревья, сохранившийся отрезок узкого канала, который ведет к Сене,
 статуи, руины 
храма богу любви, свидетельство вычурного и изящного XVIII века. И еще он видит 
в парке 
больных...
       По мере того как прояснялся его разум и он отчетливо начинал осознавать 
свое положение, 
ему все нестерпимее становилась мысль, что он находится в заточении. Он 
задыхался, но молчал, 
никогда не жаловался, инстинктивно чувствуя, что ему необходимо хитрить. Ах, 
если бы только 
он мог пить! Вода не утоляла его жажды. На туалетном столике он обнаружил 
флакон эликсира 
Бото 1 и жадно выпил его.
           1 Зубной эликсир, в состав которого входит спирт и разные 
ароматические вещества.
       
       Состояние Лотрека улучшалось, и даже гораздо быстрее, чем можно было 
предположить. 
Уже 12 марта графиня Адель писала Жуаяну: "Он читает и немножко, ради забавы, 
рисует". В 
больнице доктора Семеленя поощряли любое желание пациента чем-нибудь заняться. 
Больные 
могли, сколько им вздумается, украшать свои садики или уничтожать их. Одна 
женщина в углу 
парка растила крольчат. Помимо Лотрека писали и рисовали еще несколько человек, 
так что он