натурщиц - их несли под грохот барабанов в паланкинах, корзинах с цветами и на 
щитах. Одни 
изображали олимпийских богинь, другие - покорных рабынь, "девушек, увенчанных 
за 
добродетель лепестками роз", женщин бронзового века, восточных принцесс. 
Королевой бала 
была Клеопатра - на ней вместо одежды красовался поясок из монет.
       Пять дней спустя сенатор Беранже, председатель Лиги борьбы с 
безнравственностью, 
заявил протест. Было решено передать дело в суд. В июне после следствия начался 
процесс.
       Лотрек присутствовал на заседаниях суда. В зале он увидел Ла Гулю, 
которая выступала в 
довольно-таки неожиданной роли. Когда один из полицейских комиссаров с иронией 
заметил, что 
на балу в Опере он был свидетелем гораздо более непристойных сцен, Ла Гулю, 
вдруг явив собой 
само Целомудрие, с возмущением воскликнула, что она была в высшей степени 
скандализована 
бесстыдством оголенных женщин, которые осквернили ее "Мулен Руж". Этот 
комический эпизод 
запечатлелся в памяти Лотрека: позднее он сделал литографию "Ла Гулю в суде".
       Шутки шутками, но все же 30 июня суд приговорил обвиняемых к штрафу в 
сто франков. 
Этот процесс смахивал на фарс. Но закончился печально. Первого июля учащиеся 
Школы 
изящных искусств устроили демонстрацию против Беранже. Жандармерия открыла 
стрельбу, и во 
время стычки был убит человек, мирно сидевший на террасе кафе "Аркур" на 
площади Сорбонны. 
Демонстрация приняла угрожающие размеры. Латинский квартал покрылся баррикадами.
 Это уже 
походило на восстание. Правительство спешно вызвало войска из провинции. 
Порядок был 
восстановлен только 6 июля.
       Почему были приняты такие жесткие меры? В какой-то степени это 
объяснялось 
положением в стране. Анархисты держали население в страхе. Бомбы, подложенные 
ими, 
взрывались в 1892 году в парижских гостиницах, в ресторанах, в казармах, в 
помещении 
администрации компании угольных шахт в Кармо, где рабочие вели длительную 
забастовку. В 
том же году был казнен анархист Равашоль. Анархисты в своих газетах вели 
ожесточенную 
кампанию против правительства. Они превозносили Лотрека, считая его чуть ли не 
"своим". "Вот 
у кого хватает смелости, черт побери! - писала "Пер Пенар" 1. - В его рисунках, 
как и в его 
красках, все откровенно. Огромные черные, белые, красные пятна, упрощенные 
формы - вот его 
оружие. Точно, как никто другой, он сумел передать тупые морды буржуа, 
изобразить слюнявых 
девок, которые лижутся с ними только ради того, чтобы выжать из них побольше 
денег. "Ла Гулю, 
Королева радости", "Японский диван" и два, посвященные кабаре Брюана, - вот и 
все плакаты 
Лотрека, но они потрясают своей дерзостью, силой, злой насмешкой, от них, как 
от чумы, 
шарахаются всякие кретины, которым подавай розовый сироп!"
           1 30 апреля 1893 года.
       
       Лотрек терпеть не мог разговоров на политические темы (сам он был 
реалистом и считал, 
что при монархии "чиновники будут меньше вмешиваться в жизнь граждан"), но 
вращался в мире 
художников, актеров и писателей, большинство из которых не скрывало своих 
анархических 
убеждений. Они тогда были в моде. Передовые люди защищали их, снобы кичились 
ими. В том 
году Лотрек познакомился с группой свободомыслящих литераторов, которые в той 
или иной 
степени по своим взглядам примыкали к анархистам, - с сотрудниками "Ревю бланш",
 журнала, 
основанного братьями Натансон два года назад.
       Лотрек сразу же почувствовал себя в этой среде свободно. Александр и 
Таде Натансон, 
поляки по происхождению, сумели завоевать авторитет в парижском театральном и 
литературном 
мире. Натансоны были людьми с широкой натурой и не скупились ни на идеи, ни на