на самого себя, настал критический период. Камилю Писсарро в том же году 
пришлось 
воспользоваться гостеприимством своего друга художника Лудовико Пьетте в 
Майенне, в 
Монфуко. Моне и Сислей (отец которого разорился в 1871 году и вскоре умер) не 
знали, как они 
прокормят свои семьи.
       Ренуар легче своих друзей переносил трудности. А между тем он лишился 
поддержки 
семьи Ле Кер. Влюбившись в старшую дочь Шарля, шестнадцатилетнюю Мари, Ренуар 
летом 
послал ей письмо, которое перехватили. Жюль и Шарль отказали художнику от дома. 

Но у 
Ренуара было преимущество перед его друзьями пейзажистами: он писал еще и 
портреты. Хотя 
заказов было немного, они все же помогали ему сводить концы с концами 1.
       В разгар сезона Ренуар несколько раз приезжал к Моне в Аржантей. 
Аржантей 
становился 
подлинным центром импрессионизма. Эдуар Мане поселился на лето в Жаннвилье. 
Очарованный 
полотнами Моне и в свою очередь покоренный пленэром, он часто переправлялся на 
противоположный берег Сены, чтобы писать в обществе своего младшего товарища по 

искусству. 
Работы Ренуара он ценил, как видно, куда меньше. Однажды, когда в саду у Клода 
Мане он писал 
мадам Моне и ее сына, пришел Ренуар; ему тоже понравился этот мотив, и он стал 
за мольберт. 
Возможно, это задело Мане; он, морщась, поглядывал на картину Ренуара и в конце 

концов 
шепнул Моне: "Послушайте, этот малый начисто лишен дарования! Вы его друг, вы 
должны 
посоветовать ему бросить живопись. Вы же сами видите - не его это дело" 2.
           1 К этому периоду относится портрет жены музыкального издателя мадам 

Артманн - в настоящее 
время находится в Лувре.
           2 Адольф Табаран сомневается, чтобы Мане когда-нибудь произнес эти 
слова. Но на них ссылаются 
и Моне, и Ренуар.
       
       На почве интереса к парусному и гребному спорту (у Моне была теперь своя 

лодка-
мастерская, как у Добиньи) импрессионисты Аржантейя свели знакомство с Гюставом 

Кайботтом, 
страстно увлекавшимся речным судоходством. Гюстав Кайботт был моложе их - ему 
исполнилось двадцать шесть лет. Холостяк из богатой семьи, совершенно 
независимый, Кайботт 
жил на роскошной вилле в Пти-Жаннвилье и там ради собственного удовольствия 
строил один 
парусник за другим. Еще немного, и у него образовалась бы целая флотилия. Ради 
удовольствия 
он занимался и живописью. За год до этого он некоторое время посещал уроки 
Бонна 
в Школе при 
Академии художеств, но академизм быстро ему наскучил. Живопись Мане, Моне, 
Ренуара, 
которую он теперь открыл, привела его в восторг. Как большинству людей, которых 

судьба с 
самого начала слишком баловала и которым не суждено было узнать, что такое 
борьба за 
существование - этот путь через триумфальную арку нужды, Кайботту до сих пор 
удавалось 
лишь приятно проводить время. Встреча с художниками Аржантейя придала остроту 
его жизни. 
Их деятельность привела его в восторг. Но несмотря на их пример, взяв в руки 
кисть, он оставался 
робким, лишенным вдохновения. Он не был творцом в подлинном смысле этого слова 
1. Но он 
понимал этих художников, восхищался ими. Побуждаемый своей щедростью, он хотел 
им помочь, 
не задумываясь над тем, что, поступая так, сам станет участником их борьбы, что 

жизнь его