в 
шестьдесят флоринов, теперь самое главное - до конца использовать возможности 
бельгийской столицы. Сразу же по прибытии в Брюссель Винсент ринулся в музей и, 

как он сам 
говорил в письме к родным, увидев несколько отличных картин, приободрился. Он 
вновь 
вернулся к курсу Барга, но решил дополнительно изучить также "Сборник рисунков 
углем" 
Аллонже. И все же больше всего на свете он мечтал познакомиться с художниками, 
которые 
своими советами помогли бы ему быстрее двигаться вперед. Он виделся здесь с 
неким 
Шмидтом, который рекомендовал ему поступить в Академию изящных искусств. 
Испытывая 
интуитивное недоверие ко всему академическому, Винсент отверг это предложение, 
но, не 
оставляя своей мысли, просил брата непременно связать его с кем-нибудь из 
художников. Что 
касается Шмидта, писал он Тео, то "вполне естественно, что он отнесся ко мне с 
некоторым 
недоверием, потому что я сначала служил в фирме "Гупиль", затем покинул ее, а 
теперь снова 
вернулся в лоно искусства".
     Тео взял на себя посредничество. С его помощью Винсент завязал знакомство 
с 
двумя-тремя художниками. Голландский живописец Рулофс согласился дать ему 
несколько 
уроков. А главное - однажды утром, во второй половине октября, Винсент 
отправился на 
улицу Траверсьер, неподалеку от Ботанического сада, и постучался в дверь дома 
номер шесть, 
где помещалась мастерская другого голландского художника -Ван Раппарда.
     Кавалеру Ван Раппарду, выходцу из богатого аристократического семейства, 
было всего 
двадцать два года, короче, он был на пять лет моложе Винсента. Он искренне 
увлекался 
живописью, тяготея к сюжетам из жизни крестьян и рабочих, что сближало его с 
Винсентом. 
Ему довелось учиться в Утрехте и в Амстердаме, а теперь он проходил курс в 
Брюссельской 
академии. Ван Раппард был кроткий, спокойный, честный малый, Винсент с первого 
же взгляда 
понял, что это "серьезный человек", но все же усомнился, сможет ли он с Ван 
Раппардом 
сработаться. "Живет он богато", - писал Винсент брату Тео.
     Завязалась дружба - поначалу несмелая, робкая. Дружба? Ван Раппарда, 
степенного, 
невозмутимого аристократа, при виде Винсента неизменно охватывало изумление. 
Все 
удивляло его в Винсенте - "мрачном фанатике", оборванце, так внезапно 
появившемся в его 
мастерской. Цельность натуры и неуемная жажда знаний, побуждавшая Винсента 
неустанно 
теребить, засыпать собеседника вопросами; неутомимая потребность проникать в 
сущность 
всякого явления, толкающая его на то, чтобы бесконечно обсуждать и оспаривать 
все, чему его 
учили. Рвение, с которым он набрасывался на работу, копируя "Анатомические 
эскизы для 
художников" Джона, после того, как он закончил Барга. Потом он возвратился к 
Баргу, снова 
скопировал все шестьдесят листов альбома, а затем переделал свои рисунки в 
третий раз. В 
промежутках он посещал музеи, где копировал картины мастеров, и в довершение 
всего глотал 
книгу за книгой - и так изо дня в день без передышки, постоянно сетуя на 
сопротивление 
натуры, угрюмо твердя, что "надо двигаться быстрее и быстрее". В присутствии 
Винсента Ван 
Раппард постоянно ощущал своего рода "гнет" - гнет неудержимой страсти, не 
знающей ни 
зависти, ни корысти и прорывающейся в прямодушных словах; гнет неожиданных 
гневных 
вспышек; гнет мрачной суровости ("вызывающей дрожь") рисунков, торопливо 
набрасываемых 
нетерпеливой рукой. Такая одержимость у человека, совершенно обездоленного и к 
тому же 
весьма смутно представляющего себе практическую сторону жизни, сам по себе тот