движимый 
сладостной потребностью в самоуничижении, он вымазал себе руки и лицо сажей, 
чтобы 
внешне ничем не отличаться от углекопов. Он будет с ними, как был бы с ними 
Христос. Сына 
Человеческого нельзя потчевать лицемерием. Надо сделать выбор: или, заключив 
Христа в свое 
сердце, жить той жизнью, какой он требует от тебя, или же перейти в стан 
фарисеев. Нельзя в 
одно и то же время проповедовать учение Христово и предавать его.
     Винсент поселился у булочника Жан-Батиста Дени, в доме 21, по улице Пти-
Вам, чуть 
более уютном, чем прочие дома поселка. Дени договорился с Жюльеном Содуайе, 
владельцем 
Салона Крошки, заведения, представлявшего собой нечто среднее между дансингом и 

кабаре, 
что Винсент будет читать в этом зале свои проповеди. Салоном в Боринаже 
называли 
всякий 
зал, предназначенный для собраний (а Салоном Крошки он был назван в честь 
толстощекой 
мадам Содуайе). Салон Крошки, чуть в стороне от поселка, выходил окнами на 
Клерфонтенский лес, раскинувшийся в глубине Вамской долины, неподалеку от 
Варкиньи. 
Природа здесь совсем рядом. Здесь течет, орошая хилые садики, грязный ручеек. 
Там и тут - 
скрюченные ивы. Чуть подальше - строй тополей. Узкие тропки, окаймленные 
колючим 
кустарником, убегают к пашням. Горняцкие поселки вверху на плато, рядом с 
шахтами. На 
дворе зима. Валит снег. Не в силах больше ждать, Винсент начал выступать с 
проповедями в 
Салоне Крошки, в узком зале с белеными стенами под почерневшими от времени 
балками 
потолка.
     Как-то раз Винсент рассказывал о македонянине, явившемся Павлу в одном из 
его 
видений. Чтобы углекопы представили себе его внешний облик, Винсент сказал, что 

он похож 
"на рабочего с печатью боли, страдания и усталости на лице... но с бессмертной 
душой, 
жаждущей непреходящего блага - Слова Божьего". Винсент говорил, и его слушали. 
"Меня 
слушали со вниманием", - писал он. Все же в Салон Крошки редко наведывались 
посетители. 
Булочник Дени, его жена и трое сыновей составляли ядро этого немногочисленного 
общества. 
Но если бы даже никто не пожелал его слушать, Винсент все равно стал бы 
проповедовать, 
обращаясь, если нужно, хотя бы вон к тому каменному столу в углу зала. Ему 
поручили 
проповедовать Слово Божье - он будет проповедовать Слово Божье.
     Вам околдовал его. "В эти последние темные дни перед рождеством, - писал 
он 
брату, - 
выпал снег. Все вокруг напоминало картины средневековья у Брейгеля Мужицкого, 
как и 
работы многих других художников, поразительно умевших передать своеобразное 
сочетание 
красного и зеленого, черного и белого". Дополнительные цвета в окрестных 
пейзажах 
неизменно привлекают взгляд нового проповедника. К тому же эти пейзажи все 
время 
напоминают ему чьи-нибудь картины. "То, что я вижу здесь всегда наводит на 
мысль 
о 
произведениях Тейса Мариса или Альбрехта Дюрера". Никто никогда еще не замечал 
стольких 
красот в здешних местах, как этот человек, жадно воспринимающий любые 
впечатления. Если 
изгороди кустарника, старые деревья с их причудливыми корнями ему "напоминают 
пейзаж на 
гравюре Дюрера "Рыцарь и смерть", то они наводят его также на мысль о Брабанте, 

в котором 
он провел детство, и даже в силу причудливой игры ассоциаций - на мысль о 
Священном 
писании: "В последние дни шел снег, - пишет он, - и казалось, будто это