классическая танцовщица, любимая товарищами за добрый, отзывчивый характер, 
Андерсон стремилась многому научиться у своей знаменитой родственницы. Леонид 
Жуков танцевал в паре с Елизаветой Андерсон.
 Разучили танцы, сделали костюмы. И, что немаловажно, сумели понять друг друга 
английские и русские артисты.
 В день спектакля мюзик-холл «Альгамбра» был буквально атакован желающими 
видеть прославленный русский балет. Все танцы принимались радушно. А когда 
Гельцер после заключительного акта вывела на сцену Горского, аплодисменты 
усилились и долго не смолкали. Благодарили артистов и Горского за интересный 
спектакль, за то, что русский балетмейстер показал, как многого могут достичь и 
английские танцовщицы. Горский пожимал руки своим русским и английским коллегам,
 чем еще более понравился публике.
 Не было дня, чтобы газеты не печатали на своих страницах отчета об успехе 
«Сновидений» в «Альгамбре», Гельцер отдавали пальму первенства за ее 
виртуозность, считая, что ей нет в этой области равных, говорили о ее грации, 
удивительной мягкости, пластичности: «Гельцер танцевала „Ноктюрн“ Шопена, и это 
прибавило новое чудо к семи, которые уже нам знакомы…» Тихомиров заворожил 
англичан своей атлетической фигурой и легкостью танца. «Русские покорили 
лондонцев» — вот лейтмотив всех заметок в газетах. Произвели впечатление и 
молодые артисты — Новиков, Жуков, Адамович, Андерсон. «Их венгерский танец — 
блестящее зрелище…» Самые известные английские газеты — «Таймс», «Дейли мейл», 
«Пелл мелл» — откликнулись на выступления русских артистов.
 Москвичи гордились своей популярностью. В те дни из Лондона Тихомиров послал 
письмо в редакцию «Раннего утра», издателем которого был его добрый знакомый 
драматург Федор Дмитриевич Гриднин.
 Тихомиров писал, что лондонская публика сумела оценить по достоинству 
классические танцы, а к характерным номерам она остается довольно равнодушной. 
Это Тихомиров объяснял тем, что в Лондоне и без русских много 
артистов-оригиналов: индийцы, египтяне, испанцы. Очень понравились англичанам 
костюмы классических танцовщиц.
 Русские имели такой успех, что директор Мул хотел заключить контракт на 
будущий год и даже обещал двойную плату. Но Горский не согласился.
 В последний вечер гастролей для артистов устроили оригинальный «чай» с 
представителями прессы. Журналисты часто повторяли: «Рашен-балет» — любимец 
Лондона…

 IX. Единомышленники


 Классический балет — это пластическая драма, тесно слитая с музыкой. Живопись 
завершает этот союз, чтобы создать одно из глубоких достижений человечества.

    В. Тихомиров

 Громадный успех Гельцер во Франции и Англии заставил американских импресарио 
поторопиться с предложением Гельцер приехать на гастроли в Америку. Осенью 1911 
года Гельцер, договорившись о выступлениях с Мордкиным, отбыла на пароходе в 
Соединенные Штаты. Михаила Михайловича Гельцер знала давно. Он часто был ее 
партнером по сцене. Виртуозно владел техникой классического танца, считался 
сильным драматическим актером и ловким кавалером в адажио, на поддержках. 
Мордкин и Гельцер составляли талантливый балетный дуэт.
 Артистическая судьба Михаила Мордкина складывалась удачно. Окончив в 1900 году 
Московское театральное училище по классу Тихомирова, он сразу же занял место 
солиста в Большом театре. У юного танцовщика были завидные артистические данные 
— классическая фигура, исключительный темперамент, драматическое дарование. Еще 
будучи учеником, он выступал в ведущих партиях — в «Привале кавалерии» и в 
«Тщетной предосторожности». Во многом своей балетной выучкой Мордкин был обязан 
Тихомирову. Но ему оказалось близким и то новое, что принес с собой на 
московскую сцену Горский. Все годы службы в театре Мордкин поддерживал идеи 
Горского и охотно танцевал во всех его балетах. Умение Мордкина мгновенно 
загораться сильными страстями было созвучно стремлению Горского драматизировать 
старый классический балет. К тому же балетмейстер давал свободу артистам в 
импровизации, что очень устраивало Мордкина. Он умел развить замысел Горского, 
приспособить его к своим данным.
 На заре становления мужского танца героического плана Мордкин, пожалуй, один 
из первых наделял своих героев силой и мужественностью, энергией и страстью и 
тем самым в своих ролях был на равных с партнершей. Он много танцевал, но 
полного удовлетворения только от спектаклей не получал. И поэтому в 1906 году 
подал начальству рапорт с просьбой разрешить ему преподавать в театральном 
училище. В жизни, как и на сцене, Мордкин был чрезвычайно энергичным; ему 
хотелось танцевать больше и чаще, чем позволял репертуар московского и 
петербургского театров; он с удовольствием исполнял и мимические роли, а также 
характерные танцы. Горский специально для него в балете «Конек-Горбунок» 
сочинил партию Раба, которую Мордкин всегда танцевал с великим удовольствием. В 
1909 году танцовщик охотно принимает предложение Дягилева участвовать в русском 
сезоне в Париже. Он исполняет там в «Павильоне Армиды» партию Рене де Божанси. 
Чуть позже гастролирует с Анной Павловой в Великобритании. Интересно, что 
Павлова, ученица Петербургской школы, более академической, чем московская, 
предпочитала танцевать с московскими артистами — с Тихомировым, Мордкиным, 
Новиковым, Волининым. Дело было не только в технике танца, хотя и она