Так Синтана с Черной Землей добрались до края света и сели в лодку. 
Теперь их сопровождали братья Синтаны. Подошел крокодил и спрашивает:
Это ты Синтана?
А все отвечают:
Нет, нет, это не он!
      Крокодил ушел, а лодка превратилась в Отца Болезней. Поэтому больных 
тошнит, будто они плавают по морю.
      В конце концов Синтана и все, кто с ними были, вернулся к Великой Матери.
Я боюсь! заплакал Синтана. Я едва убежал, я едва не погиб!
С тех пор люди плачут. Великая Мать же сказала:
      Не стоит бояться, тебя я всегда спасу! Если спросят тебя, где все это 
случилось отвечай, что под нашим небом. Если спросят, зачем раздавались песни 
отвечай: для того, чтобы братья наши владели доброй землей. Если спросят, для 
чего это было отвечай: чтобы мы жили по-братски и любой занимался тем, чем он 
хочет.
116. Мать Наова
      В те времена, когда еще было темно и рассвет не настал, мать Наова 
произвела на свет змей, гусениц, червяков и прочих бескостных тварей. Людей же 
она не рожала.
      Потом родила она разных птиц, однако людей, которые питались бы птицами, 
опять забыла родить. Дальше она родила ягуара, пуму и прочих зверей, но 
опять-таки не людей.
      Отцу нашему Синтане все это надоело, он, наконец, разозлился:
      Почему Наова рожает одних лишь животных, гадов и птиц, а людей не рожает?
      Он взял камень длинный (точнее, многогранную призму), а другой с дыркой, 
и приложил оба к животу матери Наова, к тому месту, где у нее был пупок. Перед 
этим он ее усыпил. Стоило приложить камни, как мать Наова забеременела. Ведь 
наши отцы-первопредки поступали с женщинами иначе, чем это делаем мы теперь.
      Кого же рожу я? размышляла мать Наова, чувствуя, что беременна.
      Ее мучили боли, и она не понимала, в чем дело, ибо рожая животных, 
испытывала не больше неудобств, чем при отправлении естественных надобностей. 
Она утратила аппетит и очень страдала. "Может быть, сделать кесарево сечение?" 
думала мать Наова, однако Синтана запретил.
      Синтана внимательно считал месяцы. Когда наступил седьмой, он вторично 
усыпил мать Наова и обмерил живот.
Мальчик! заключил он.
      Вместе с братьями Синтана стал теперь особенно тщательно следить за 
матерью Наова, ни на минуту не спуская с нее глаз: существовала опасность, что 
мать съест ребенка. Синтана позвал Бункуа-се и велел ему:
      Все, что мать Наова делает, все, что она говорит, записывай в книгу!
      Бункуа-се стал писать. Кончилась первая книга начал вторую, кончилась 
вторая начал третью, и так писал двенадцать книг.
      Коща Синтана насчитал девять месяцев беременности, мать Наова 
почувствовала себя вовсе скверно. Это ее так наказали страданьями, чтобы больше 
змей не рожала!
Целыми днями кричала:
Рожать хочу!
      А не могла. Боли у нее были страшные. Наконец, Синтана подошел, усыпил 
мать Наова, и та родила. Он положил младенца в приготовленную заранее 
соломенную корзинку и принес в храм. А самой матери ребенка не показал, а то 
она его сразу бы съела.
      Мать Наова проснулась, увидела послед и сожрала. Вытекшую из чрева кровь 
тоже слизала дочиста. А Бункуа-се все это помечал в своей книге. Ни о том, где 
находился новорожденный мальчик, ни о самом его появлении на свет, мать Наова 
ничего не знала.
      Между тем Синтана, Серайра и Бункуа-се решили, что мальчика мало нужна 
еще девочка. Мать Наова опять усыпили и приложили к ее телу две бусины большую 
и маленькую, одну левее пупка, другую правее. Прикладывали камешки не руками, а 
с помощью палочки, которой извлекают из сосуда наркотик. Мать Наова 
забеременела снова и все повторилось: на седьмой месяц Синтана померил 
беременной живот и убедился в том, что плод девочка. На девятом месяце мать 
Наова опять наказали сильной болью пусть помучается! Она уж и рыдала, и в голос 
кричала, и по земле каталась. Наконец, Синтана ее усыпил, вынул младенца, 
обрезал пуповину, положил новорожденного в корзинку и отнес в дом своей жены. 
Мать Наова же, проснувшись, сгрызла плаценту и выпила кровь. А Бункуа-се все 
вел да вел записи.
      Когда мальчик подрос, Синтана передал ему сосудик для наркотика знак того,
 что юноша вправе жениться. Когда у девочки начались в первый раз месячные, 
Синтана поместил ее в особую хижину, а затем дефлорировал, как подобает жрецу. 
Теперь молодые люди были готовы к свадьбе. Поскольку иного выбора не оставалось,
 Синтана велел сестре зачинать детей от брата. Мы, индейцы коги, потомки этого 
супружеского союза.
      Мать Наова же рожала с тех пор одних лишь людей, не змей. Мальчики и 
девочки попарно выходили из ее чрева, став предками всех народов земли.
117. Дочери луны
      Один индеец всегда возвращался домой в темноте. Осторожно входя в хижину, 
он приближался к двум своим спящим сестрам и совокуплялся с обеими. Каждый раз 
девушки просыпались слишком поздно и не могли застать любовника.
Кто это может быть? недоумевали они.
      Однажды сестры пошли к дереву, которые европейцы в Южной Америке называют