и и саженцами в другие страны 
дело фактически не двинулось [9] . Производимый же в других хозяйствах Грузии 
чай не имел до революции 1917 года серьёзного товарного значения, хотя его 
продавали на провинциальных ярмарках под названием «русский» или «озургетский».
 К концу XIX — началу XX века относятся также попытки отдельных 
селекционеров-энтузиастов продвинуть культуру чая севернее, за пределы Грузии и 
в другие субтропические точки России. Так, в 1896 году М.О. Новоселов впервые 
посадил чайный куст в Азербайджане, в Ленкоранском районе, где к 1900 году были 
заложены уже небольшие опытные участки. Почти в то же самое время другой 
энтузиаст — крестьянин Кошман — акклиматизировал чайный куст в Солох-Ауле, в 60 
км к северу от Сочи, на территории нынешнего Краснодарского края. Это был уже в 
полном смысле слова русский чай, т.е. формально произраставший на территории 
России.
 Таким образом, трудами практиков-энтузиастов уже в XIX веке было 
экспериментально доказано, что субтропики России пригодны для выращивания чая. 
Но косность и неповоротливость хозяйственных и административных органов царской 
России являлись препятствием на пути развития отечественного чаеводства. К 1917 
году общая площадь всех чайных плантаций в России едва достигала 900 га.
 Перелом наступил с середины 20-х годов, когда была принята государственная 
программа развития чайного дела в нашей стране. Прежде всего внимание было 
уделено Грузии. Чайные плантации были созданы не только в причерноморских 
районах Аджарии и Гурии, но и почти во всех других частях Грузии: в Абхазии, 
Имеретии, Менгрелии и даже в далекой от Черноморского побережья Кахетии. Кроме 
того, уже в конце 20-х — начале 30-х годов начались работы по созданию второго 
чаепроизводящего района Закавказья — на территории Азербайджана, в Ленкоранской,
 а также в Закатальской зоне. Здесь в 1928-1929 годах были вновь посажены 
саженцы, так как дореволюционные чайные плантации погибли в 1920 году, а в 
1932-1934 годах началась первая промышленная закладка плантаций, и в 1937 году 
была выпущена первая пачка азербайджанского чая.
 В 1936 году начали осваивать и третий чаепроизводящий район — Краснодарский 
край РСФСР, где закладки чайных плантаций были сделаны первоначально в 
Ацлеровском и Лазаревском районах. Война прервала эти работы. Лишь с 1949 года 
они были продолжены, причём вновь стали осваивать ещё и Майкопский район, где 
через три года впервые собрали чайный лист. Плантации появились также в 
Тульском и Горяче-Ключевском районах Краснодарского края.
 Наконец в 1948 году чайные плантации были заложены в Зеленчукском районе 
Ставропольского края. Они хорошо перенесли зиму и были расширены в следующем 
году, но качество чая было невысоким, а производство его оказалось экономически 
нерентабельным. Почти в то же время, в 1949 году, семена чая посеяли в 
Закарпатской области УССР, а в 1952 году в районе реки Латорицы был собран 
первый закарпатский украинский чай. Но и здесь в дальнейшем выращивание чая 
было прекращено из-за нерентабельности. В 1953 году был получен первый 
казахстанский чай, выведенный селекционером А.В. Паравяном. Многолетний труд 
учёного, начатый в 1944 году, увенчался успехом. Таким образом, было доказано, 
что на Северном Кавказе, в Закарпатье и Казахстане — у самой северной границы 
сухих субтропиков — чайный куст может расти, и не только расти и выживать при 
пятимесячной зиме, но и давать чайный лист, пригодный для изготовления чая.
 Однако для развития культуры чая в промышленных масштабах все эти районы были 
признаны нерентабельными, и в конце концов было решено обратить особое внимание 
на резкое увеличение продукции чая в традиционных районах отечественного 
чаеводства — Грузии, Азербайджане, Краснодарском крае, с тем чтобы целиком 
специализировать их на чайном производстве, изъяв под новые плантации чая земли,
 предназначенные там под другие, обычные культуры.
 Этот целесообразный с точки зрения интересов всей страны план, однако, 
натолкнулся на упорное, вначале тайное, а затем и явное нежелание грузинских 
хозяйственников развивать чаеводство как профильную отрасль с непременным 
повышением качества продукции. С конца 70-х годов это нежелание переросло в 
сопротивление и саботаж всего чайного дела. С 80-х годов уже прямо стали 
сокращать ручные сборы чайного листа, дающие самые высокие сорта. Качество же 
сырья при машинном сборе катастрофически ухудшалось.
 Официальным мотивом для такой политики у грузинской администрации и тогдашних 
грузинских партийных кругов, в первую очередь секретаря ЦК КП Грузии Э.А. 
Шеварднадзе, было то, что надо, дескать, покончить с ручным трудом, хотя, как 
свидетельствует мировой опыт, всё чаеводство и в Индии, и в Китае, и в Японии 
покоится только на ручном труде и без него невозможно. Но проповедовать ручной 
труд в СССР считалось ересью, и ловкие грузинские демагоги умело использовали 
это обстоятельство для фактического подрыва советской экономики. Их истинным 
мотивом против чаеводства в Грузии было то, что самим грузинам чай не нужен, а 
делать вклад в общесоюзную экономику, а тем более помогать России, они считали 
для себя невыгодным. Они хотели, чтобы Грузия занимала положение «балованной 
дочери» России и всего Советского Союза, который бы обеспечивал ей безбедное 
существование за счёт напряженной работы и ресурсов других республик, и в 
первую очередь РСФСР.
 Выпрашивая и выторговывая у центрального правительства всякие поблажки для 
Грузии, такие деятели, как Мжаванадзе и Шеварднадзе, искали себе лично 
популярности среди грузинов и за счёт интересов русского народа хотели прослыть 
в истории «радетелями Грузии», «защитниками от России». В этой бесчестной 
националистической игре и был использован вопрос о чаеводстве в Грузии, 
вылившийся в прямой саботаж с поставками чая и направленный на ухудшение 
качества грузинского чая, что должно было посеять недовольство между русским и 
грузинским народами.
 В этих условиях грузинский чай пользовался всё меньшим спросом в России, где 
его,