А Месяц ему:
– Нет, светло, ступай.
Пошел старик в баню, а Месяц запихал перстик свой в дырочку, и оттого в бане 
светло-светло стало.
Выпарился старик, пришел домой и велит старухе топить баню ночью.
Старуха истопила; он и посылает ее туда париться. Старуха говорит:
– Тёмно париться-то!
– Ступай, светло будет!
Пошла старуха, а старик видел-то, как светил ему Месяц, и сам туда ж – взял 
прорубил дыру в бане и запихал в нее свой перст. А в бане свету нисколько нет! 
Старуха знай кричит ему:
– Тёмно!
Делать нечего, пошла она, принесла лучины с огнем и выпарилась.
На третий день старик пошел к Ворону Вороновичу. Пришел.
– Чем тебя потчевать-то? – спрашивает Ворон Воронович.
– Я, – говорит старик, – ничего не хочу.
– Ну, пойдем хоть спать на седала.
Ворон поставил лестницу и полез со стариком. Ворон Воронович посадил его под 
крыло.
Как старик заснул, они оба упали и убились.



Ведьма и Солнцева сестра

В некотором царстве, далеком государстве жил-был царь с царицей, у них был сын 
Иван-царевич, с роду немой. Было ему лет двенадцать, и пошел он раз в конюшню к 
любимому своему конюху. Конюх этот сказывал ему завсегда сказки, и теперь 
Иван-царевич пришел послушать от него сказочки, да не то услышал:
– Иван-царевич! – сказал конюх. – У твоей матери скоро родится дочь, а тебе 
сестра; будет она страшная ведьма, съест и отца, и мать, и всех подначальных 
людей; так ступай, попроси у отца что ни есть наилучшего коня – будто 
покататься, и поезжай отсюдова куда глаза глядят, коли хочешь от беды 
избавиться.
Иван-царевич прибежал к отцу и с роду впервой заговорил с ним; царь так этому 
возрадовался, что не стал и спрашивать: зачем ему добрый конь надобен? Тотчас 
приказал что ни есть наилучшего коня из своих табунов оседлать для царевича. 
Иван-царевич сел и поехал куда глаза глядят.
Долго-долго он ехал; наезжает на двух старых швей и просит, чтоб они взяли его 
с собой жить. Старухи сказали:
– Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да нам уж немного жить. Вот доломаем 
сундук иголок да изошьем сундук ниток – тотчас и смерть придет!
Иван-царевич заплакал и поехал дальше. Долго-долго ехал, подъезжает к Вертодубу 
и просит:
– Прими меня к себе!
– Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне жить остается немного. Вот как 
повыдерну все эти дубы с кореньями – тотчас и смерть моя!
Пуще прежнего заплакал царевич и поехал все дальше да дальше. Подъезжает к 
Вертогору; стал его просить, а он в ответ:
– Рад бы принять тебя, Иван-царевич, да мне самому жить немного. Видишь, 
поставлен я горы ворочать; как справлюсь с этими последними – тут и смерть моя!
Залился Иван-царевич горькими слезами и поехал еще дальше.
Долго-долго ехал; приезжает, наконец, к Солнцевой сестрице. Она его приняла к 
себе, кормила-поила, как за родным сыном ходила. Хорошо было жить царевичу, а 
все нет-нет да и сгрустнется: захочется узнать, что в родном дому деется? 
Взойдет, бывало, на высокую гору, посмотрит на свой дворец и видит, что все 
съедено, только стены осталися! Вздохнет и заплачет.
Раз этак посмотрел да поплакал – воротился, а Солнцева сестра спрашивает:
– Отчего ты, Иван-царевич, нонче заплаканный?
Он говорит:
– Ветром в глаза надуло.
В другой раз опять то же; Солнцева сестра взяла да и запретила ветру дуть.
И в третий раз воротился Иван-царевич заплаканный; да уж делать нечего – 
пришлось во всем признаваться, и стал он просить Солнцеву сестрицу, чтоб 
отпустила его, добра мо?лодца, на родину понаведаться. Она его не пускает, а он 
ее упрашивает; наконец упросил-таки, отпустила его на родину понаведаться и 
дала ему на дорогу щетку, гребенку да два моложавых яблочка: какой бы ни был 
стар человек, а съест яблочко – вмиг помолодеет!
Приехал Иван-царевич к Вертогору, всего одна гора осталась; он взял свою щетку 
и бросил во чисто? поле; откуда ни взялись – вдруг выросли из земли 
высокие-высокие горы, верхушками в небо упираются; и сколько тут их – 
видимо-невидимо! Вертогор обрадовался и весело принялся за работу.
Долго ли, коротко ли – приехал Иван-царевич к Вертодубу, всего три дуба 
осталося; он взял гребенку и кинул во чисто? поле; откуда что – вдруг зашумели, 
поднялись из земли густые дубовые леса, дерево дерева толще! Вертодуб 
обрадовался, благодарствовал царевичу и пошел столетние дубы выворачивать.
Долго ли, коротко ли – приехал Иван-царевич к старухам, дал им по яблочку; они 
съели, вмиг помолодели и подарили ему хусточку; как махнешь хусточкой – станет 
позади целое озеро!
Приезжает Иван-царевич домой. Сестра выбежала, встретила его, приголубила: