Тошно молодой жене с старым мужем, тошно и старику с молодой женой! В одно ушко 
влезет, в другое вылезет, замаячит – в глазах одурачит, из воды суха выйдет: и 
видишь и знаешь, да ни в чем ее не поймаешь!
Одному доброму старичку досталась молодая жена – плутоватая баба! Он ей слово в 
науку, она ему в ответ:
– Нет тебе, старый лежебок, ни пить, ни есть, ни белой рубахи надеть!
А не стерпишь – слово вымолвишь: дело старое! Вот и придумал он жену выучить. 
Сходил в лес, принес вязанку дров и сказывает:
– Диво дивное на свете деется: в лесу старый дуб все мне, что было, сказал и 
что будет – угадал!
– Ох, и я побегу! Ведь ты знаешь, старик: у нас куры мрут, у нас скот не стоит..
. Пойду побалакать; авось скажет что.
– Ну, иди скорей, пока дуб говорит; а когда замолчит, слова не допросишься.
Пока жена собиралась, старик зашел вперед, влез в дубовое дупло и поджидает ее.
Пришла баба, перед дубом повалилася, замолилася, завыла:
– Дуб дубовистый, дедушка речистый, как мне быть? Не хочу старого любить, хочу 
мужа ослепить; научи, чем полечить?
А дуб в ответ:
– Незачем лечить, зелья попусту губить, начни масленей кормить. Сжарь курочку 
под сметанкою, не скупись: пусть он ест – сама за стол не садись. Свари кашу 
молочную, да больше маслом полей; пущай ест – не жалей! Напеки блинцов; попроси,
 поклонись, чтоб их в масло макал да побольше съедал – и сделается твой старик 
слепее кур слепых.
Пришла жена домой, муж на печке кряхтит.
– Эх ты, старенький мой, ай опять что болит, ай опять захирел? Хочешь: курочку 
убью, аль блинцов напеку, кашку маслом полью? Хочешь – что ль?
– Съел бы, а где взять?
– Не твоя печаль! Хоть ты и журишь меня, а все тебя жалко!.. На, старинушка, 
ешь, кушай, пей – не жалей!
– Садись и ты со мною.
– Э, нет, зачем? Мне б только тебя напитать! Сама я там-сям перекушу – и сыта. 
Ешь, голубчик, помасленней ешь!
– Ох, постой, жена! Дай водицы хлебнуть.
– Да вода на столе.
– Где на столе? Я не вижу.
– Перед тобою стоит!
– Да где же? Что-то в глазах темно стало.
– Ну, полезай на печку.
– Укажи-ка, где печь? Я и печь не найду.
– Вот она, полезай скорее.
Старик сбирается головой в печь лезть.
– Да что с тобой? Ослеп, что ли?
– Ох, согрешил я, жена! Сладко съел, вот божий день и потемнел для меня. Ох-хо!
– Экое горе! Ну, лежи пока; я пойду, кое-что принесу.
Побежала, полетела, собрала гостей, и пошел пир горой. Пили, пили, вина не 
хватило; побежала баба за вином. Старик видит, что жены нету, а гости 
напитались и носы повесили, слез с печи, давай крестить – кого в лоб, кого в 
горб; всех перебил и заткнул им в рот по блину, будто сами подавилися; после 
влез на печь и лег отдыхать.
Пришла жена, глянула – так и обмерла: все други, все приятели как боровы лежат, 
в зубах блины торчат; что делать, куда покойников девать? Зареклася баба гостей 
собирать, зареклася старика покидать.
На ту пору шел мимо дурак.
– Батюшка, такой-сякой! – кричит баба. – На? тебе золотой, душу с телом пусти, 
беду с нас скости!
Дурак деньги взял и потащил покойников: кого в прорубь всадил, кого грязью 
прикрыл и концы схоронил.



Дорогая кожа

В одном селе жили два брата – Данило и Гаврило. Данило был богатый, а Гаврило 
бедный; только и живота было у Гаврилы, что одна корова, да и тому Данило 
завидовал.
Поехал Данило в город закупить кое-что и, воротясь из городу, пришел к брату и 
говорит:
– Что ты, брат, держишь корову? Я был сегодня в городе и видел: там коровы 
очень дешевы, по пяти и шести рублей, а за кожу двадцать пять дают.
Гаврило поверил ему, заколол корову и приел говядину, после дождался рынку и 
отправился в город.
Приехал в город и поволок продавать кожу. Увидел его кожевник и спрашивает:
– Что, любезный, продаешь кожу?
– Продаю.
– Что просишь?
– Двадцать пять рублей.
– Что ты, безумный! Возьми два с полтиной.
Гаврило не отдал и волочил кожу целый день; никто ему не дает больше. Наконец, 
поволок ее мимо гостиного ряду; увидал его купец и спрашивает: