дашься; я бы тебе вковал глаз.
Она пошла, принесла две веревки, одну потоньше, а другую толще. Вот он связал 
ее одною, которая была потоньше.
– Ну-ка, бабушка, повернися!
Она повернулась и разорвала веревку.
– Ну, – говорит, – нет, бабушка! Эта не годится.
Взял он толстую веревку да этою веревкою скрутил ее хорошенько.
– Повернись-ка, бабушка!
Вот она повернулась – не порвала. Вот он взял шило, разжег его, наставил на 
глаз-то ей на здоровый, взял топор да обухом как вдарит по шилу. Она как 
повернется – и разорвала веревку, да и села на пороге.
– А, злодей, теперича не уйдешь от меня!
Он видит, что опять лихо ему, сидит, думает: что делать?
Потом пришли с поля овцы; она загнала овец в свою избу ночевать. Вот кузнец 
ночевал ночь.
Поутру стала она овец выпускать. Он взял шубу, да вывернул шерстью вверх, да в 
рукава-то надел и подполз к ней, как овечка. Она все по одной выпускала; как 
хватит за спинку, так и выкинет ее. И он подполз; она и его хватила за спинку и 
выкинула.
Выкинула его, он встал и говорит:
– Прощай, лихо! Натерпелся я от тебя лиха; теперь ничего не сделаешь.
Она говорит:
– Постой, еще натерпишься, ты не ушел!
И пошел кузнец опять в лес по узенькой тропинке. Смотрит: в дереве топорик с 
золотой ручкой; захотел себе взять. Вот он взялся за этот топорик, рука и 
пристала к нему. Что делать? Никак не оторвешь. Оглянулся назад: идет к нему 
лихо и кричит:
– Вот ты, злодей, и не ушел!
Кузнец вынул ножичек, в кармане у него был, и давай эту руку пилить; отрезал ее 
и ушел.
Пришел в свою деревню и начал показывать руку, что теперь видел лихо.
– Вот, – говорит, – посмотрите – каково оно: я, – говорит, – без руки, а 
товарища моего совсем съела.
Тут и сказке конец.



Горе

В одной деревушке жили два мужика, два родные брата: один был бедный, другой 
богатый.
Богач переехал на житье в город, выстроил себе большой дом и записался в купцы; 
а у бедного иной раз нет ни куска хлеба, а ребятишки – мал мала меньше – плачут 
да есть просят. С утра до вечера бьется мужик как рыба об лед, а все ничего нет.

Говорит он однова? своей жене:
– Дай-ка пойду в город, попрошу у брата: не поможет ли чем?
Пришел к богатому:
– Ах, братец родимый! Помоги сколько-нибудь моему горю; жена и дети без хлеба 
сидят, по целым дням голодают.
– Проработай у меня эту неделю, тогда и помогу!
Что делать? Принялся бедный за работу: и двор чистит, и лошадей холит, и воду 
возит, и дрова рубит. Через неделю дает ему богатый одну ковригу хлеба:
– Вот тебе за труды!
– И за то спасибо! – сказал бедный, поклонился и хотел было домой идти.
– Постой! Приходи-ка завтра ко мне в гости и жену приводи: ведь завтра мои 
именины.
– Эх, братец, куда мне? Сам знаешь: к тебе придут купцы в сапогах да в шубах, а 
я в лаптях хожу да в худеньком сером кафтанишке.
– Ничего, приходи! И тебе будет место.
– Хорошо, братец, приду.
Воротился бедный домой, отдал жене ковригу и говорит:
– Слушай, жена! Назавтрее нас с тобой в гости звали.
– Как – в гости? Кто звал?
– Брат; он завтра именинник.
– Ну что ж, пойдем.
Наутро встали и пошли в город, пришли к богатому, поздравили его и уселись на 
лавку. За столом уж много именитых гостей сидело; всех их угощает хозяин на 
славу, а про бедного брата и его жену и думать забыл – ничего им не дает; они 
сидят да только посматривают, как другие пьют да едят.
Кончился обед; стали гости из-за стола вылазить да хозяина с хозяюшкой 
благодарить, и бедный тож – поднялся с лавки и кланяется брату в пояс. Гости 
поехали домой пьяные, веселые, шумят, песни поют.
А бедный идет назад с пустым брюхом.
– Давай-ка, – говорит жене, – и мы запоем песню!
– Эх ты, дурак! Люди поют оттого, что сладко поели да много выпили; а ты с чего 
петь вздумал?
– Ну, все-таки у брата на именинах был; без песен мне стыдно идти. Как я запою, 
так всякий подумает, что и меня угостили...
– Ну, пой, коли хочешь, а я не стану!