№203
[109]



Жили-были два крестьянина: один — Антон, другой — Агафон. «Послушай, брат! — 
говорит Антон. — Бедовая
[110]
туча к нам несется», — а сам как лист трясется. «Ну что ж за беда!» — «Да ведь 
град пойдет, весь хлеб побьет!» — «Какой град! Дождь будет». — «Ан град!» — «Ан 
дождь!» — «Не хочу говорить с дураком!» — сказал Антон да хвать соседа кулаком. 
Ни град, ни дождь нейдет, а у них из носов да ушей кровь льет. Это еще не 
сказка, а присказка; сказка будет впереди — завтра после обеда, поевши мягкого 
хлеба.

Жил мужик, у него было два сына, третья дочь; один сын — умный, другой — дурак; 
старший — женатый. Пришло время мужику умирать; вот он большому сыну 
приказывает весь дом, и скот, и землю, а дураку с сестрой ничего. Дочь и 
говорит: «Что же ты, батюшка, приказываешь все старшему брату, а мне с дураком 
ничего?» Старик взглянул на них и сказал: «А вам если даст старший брат баню, 
там живите, а не даст, так вон подите!» — «Ну, мы и тем довольны!» Вот помер 
мужик, отправили похороны, старший брат и говорит: «Дурак! Ступай с сестрой из 
дому вон». — «Позволь, братец, нам хоть в бане пожить». — «Ну, живите 
покамест!» Дурак стал ходить в лес работать, тем и кормились.
Однажды дурак говорит: «Сестра! Дай мне плетушку; идучи по? лесу, грибов 
наберу». Она подала ему плетушку, он взял и пошел; ходил-бродил по? лесу и 
заблудился. Стал искать дорогу, выбрался на луговину, глянул кругом: на той 
луговине стоит большой каменный дом, в три этажа выстроен; ворота заперты, 
ставни закрыты, только одно окно отворено, и к нему лестница приставлена. Дурак 
влез в дом, пооткрывал все окна, порастворял все двери, ходит по дому, 
посматривает: не видать ни единой живой души, а добра-то, добра-то! Хоть 
лопатой греби! Золота, серебра, ка?менья самоцветного, парчей дорогих целые 
вороха навалены. В одной горнице стоит кадка с вином, и плавает в ней 
серебряный ковшик. Дурак взял стул, присел к кадке, вино пьет да во все горло 
«Долинушку» поет.

Вдруг слышит шум: едут двенадцать разбойников. «Братцы!» — говорит атаман. — 
Чтой-то неладно у нас: все окна открыты! Верно, кто-нибудь в гости пожаловал». 
И посылает одного разбойника ворота отпереть. «Не трудитесь, братцы! Я вам 
отопру», — кричит дурак. Вот они въехали во двор, убрали награбленное добро и 
приходят в горницу, берут по стулу и садятся все около дошника
[111]
; одному разбойнику недостало стула, подходит он к дураку и толкает его: 
«Пусти! Ты мое место занял». А тот упирается. «Беритесь-ка за него, товарищи! 
Как он смел в нашем доме ослушаться?» Разбойники повскакивали с своих мест и 
начали дурака задирать: то тот ударит, то другой прихлопнет. Тут дурак 
рассердился, схватил одного разбойника за ноги и начал им направо-налево 
помахивать, кого ни заденет — тотчас с ног долой! Атаман видит, что он шутит 
шутки нехорошие, припал в угол за бочки и там отсиделся. Дурак перебил всех 
разбойников, тела на двор выкинул; потом насыпал плетушку золотом, дом запер и 
пошел к сестре. Входит в баню и кричит: «Вот тебе плетушка грибов!»

На другой день сестра затопила печку, вздумала чистить грибы, взялась за 
плетушку — тяжела, не подымается; что такое? Открыла — а она полна денег. 
«Сестра, — говорит дурак, — поди-ка в город, закупи и варёно и жарено; надо по 
батюшке поминки сделать. А я пойду созывать в гости купцов, и мещан, и всяких 
крестьян». Сестра закупила, наставила на стол и пи?тья и ествы, всего вдоволь, 
и побежала звать старшего брата с невесткою. «Ох, вы, голыши-горемыки! Чай, у 
вас хлеба нет, а не только поминки справлять!» — сказал старший брат и не 
захотел идти. «Ну хоть ты, невестушка, приходи!» — «Да чего у вас есть-то?» — 
«Чем богаты, тем и рады!» — «Ну, — думает невестка, — пойду к ним, хоть 
посмеюся». Приходит и видит, что всего много; стала спрашивать: «Где вы взяли?» 
Дурак отвечает: «Вам батюшка дом и все хозяйство отказал, а нам плетушку денег 
оставил».
Наедались гости досыта, напивались допьяна и пошли по домам. Воротилась в избу 
невестка и ну ругать мужа: и сам-то он нехорош, и покойный отец его обидчик был 
— чтоб ему ни дна, ни покрышки! — умирал, а душой покривил: отдал дураку целую 
плетушку золота! «Не бранись, я пойду и золото пополам разделю». Приходит к 
брату: «Раздели, дурак, плетушку золота, а то нам с женой обидно!» Дурак 
отвечает ему: «Чем делить, бери лучше всю!» А сам взял сестру за руку и 
говорит: «Пойдем, сестрица, из бани вон; есть у меня свой дом».
Вот они шли-шли, пришли в тот самый дом, где дурак перебил разбойников: «Ну, 
сестра, живи, хозяйничай, бери — не жалей все, что надобно; а я стану на охоту 
ходить, птиц-зверей бить». Брат пошел на охоту, а сестра дома осталась; начала 
горницы осматривать, увидала атамана, влюбилась в него, и стали вдвоем думу 
думать, как бы дурака извести? Атаман ей советует: «Притворись больной и проси 
дурака, чтоб принес тебе из такого-то саду яблоков; там ему не миновать 
смерти!» Дурак воротился с охоты, видит — сестра лежит на кровати да охает. 
«Что с тобой, сестрица?» — «Больна, братец!» И начала его просить: «Видела я 
сон, что в таком-то саду растут яблоки; как только покушаю тех яблоков — сейчас