пожариться на солнышке. «А мы между тем уснем, а проснувшись, смачненько
[8]
позавтракаем».


Так улещала лисичка волчика-братика, который вскоре и уснул. Она в то время к 
пирожку, разломила, сладкую начинку съела, а туда наклала... с позволения 
сказать — сами догадаетесь чего... и, залепив, положила. Волчик проснулся, и 
лиса за ним. Принялись делиться пирожком, и первая лиса заметила, что не та уже 
в пирожке начинка, и напустилась на волка. Волк божится, клянется, землю ест
[9]
, — куда? лиса не верит. Наконец предлагает испытание: лечь обоим против солнца,
 и у кого от жару выступит на теле воск, тот и съел мед. Согласились.


Волчик беспечно уснул, а лиса побежала в ближнюю пасеку
[10]
, украла сот, съела, а вощинами всего волка облепила. Проснувшись и быв 
изобличен, волк повинился, что он и сам не помнит, как это случилось, но после 
такого ясного доказательства винится и очень охотно подчиняется приговору 
лисички-сестрички, чтобы при первой добыче не иметь ему в ней доли, а всю 
уступить лисе. Вот и разошлись в разные стороны для промыслу.


Лисичка, завидев, что идет фура чумаков, легла на дороге, разметалась будто 
неживая и начала подфунивать
[11]
изо всей мочи. Чумаки ее завидели и сочли сначала живою, но, подойдя ближе, 
когда услышали, что за несколько шагов она так сильно смердит, закричали: «Вона 
здохла, бачь
[12]
, як воня?!» — и, взяв ее, положили на воз с рыбою.

Первое дело ее было — прогрызть у воза лубки, и потом начала выкидывать рыбу. 
Накидавши, сколько ей надобно было, она благополучно дала тягу с воза, 
подобрала всю рыбу в кучу и начала преисправно ее кушать.
Волк, побродивши везде, без успеха возвращался на сборное место и увидел лису 
за таким роскошным пиром. «Лисичка-сестричка! Дай мне хоть маленькую рыбку...» 
— «О волчику-братику, налови себе, как и я наловила, да и ешь сколько душе 
угодно!» — «Лисичка-сестричка! Дай мне хоть головку». — «О волчику-братику, ни 
косточки. Я утомилась, пока ее наловила, и очень голодна». — «Где, как и чем ты 
ее наловила?» — «Самая безделица! Вон недалеко река; иди туда, вложи хвост в 
прорубь, сиди и приговаривай: ловись, рыбка, и мала и велика, ловись, рыбка, и 
мала и велика! Потом выдерни хвост, то увидишь, сколько вытянешь рыбы».

Как уже лиса кончила свой обед, то и взялася довести его до проруби. Волк 
вложил свой хвост и начал приговаривать
[13]
: «Ловися, рыбка, и мала и велика!», а лиса, бегая около него, приговаривала: 
«Мерзни, мерзни, волчий хвост!» — «Что ты, лисичка-сестричка, говоришь?» — «То 
я тебе помогаю, а сама поминутно твердит: «Мерзни, мерзни, волчий хвост!» Волк 
скажет: «Ловися, рыбка, и мала и велика!», а лиса: «Мерзни, мерзни, волчий 
хвост!» Волк опять: «Ловися, рыбка, и мала и велика!», а лиса: «Мерзни, мерзни, 
волчий хвост!» — «Что ты, лисичка-сестричка, говоришь?» — «То я тебе помогаю!»


Волк уже хочет вытянуть свой хвост из проруби, но лиса запрещает: «Погоди, еще 
мало наловилось!» И опять начинают они приговаривать. Волк только что попробует 
вытащить хвост, а лиса ему: «Погоди, еще рано!» — и как тогда был мороз такой, 
что аж скалкы
[14]
скачут, то лиса, разочтя время, закричала на волка: «Тяни!» Он потянул, но не 
тут-то было! Хвост его замерз в реке, и волк не мог освободить его, и сам 
остался на месте.


Тогда лиса благим матом побежала в село и начала кричать: «Сюда, люди! Спешите 
бить волка, примерз к ополонке!»
[15]
Все бросились на волка: мужчины с дубинами, с топорами, бабы с гребнями, с 
днищами
[16]
, все на волка; били его, били, колотили до того, что волк не пожалел и хвоста, 
оторвал его и куцый
[17]
побежал куда глаза глядят. Как же все люди бросились к нему на лед, то один 
мужик покинул даже и сани свои с лошадью. Волк, набежав на них, вскочил в сани, 
начал погонять лошадь и таким образом выбрался из села.

А лиса среди общей суматохи, когда все бросились бить волка, вскочила в пустую