Однако растянула она ремни и открыла каяк. Видит: там маленький мальчик, сильно 
обмаранный. Вторая отвязала его, на руки взяла, обтерла. Свою кухлянку сняла, 
завернула его, и пошли все домой. Шли и радовались. Теперь у них братец 
появился. А пришли — свою радость отцу с матерью рассказали.
— Мы не бездельницы, — говорят, — вон какого хорошего мальчика нашли! Вырастет, 
кормильцем нашим будет, пищу станет нам добывать.
Вымыли мальчика как следует — и такой он оказался пригожий! Поднял голову — по 
правую руку старик на нарах сидит, по левую в нише — старуха. Стали девушки 
младшего братца кормить, чем только не потчевали: и китовой кожей, и мясом 
дикого оленя, и жиром тюленя. Поел мальчику, сморило его, и он крепко уснул. 
Так и остался жить в тех местах навсегда. Сестры никуда его не пускали, даже на 
улицу. А сами нет-нет да и отлучатся на долгий срок. Охотились они — нерп, 
лахтаков, диких оленей приносили. Вот и думает мальчик: «Как это они такого 
крупного зверя ловят?» Вот однажды их долго не было, дольше, чем всегда. 
Вечереть стало. Над землянкой сильный шум послышался. Старик и говорит:
— Хорошо! Дочери, наверное, кита добыли.
А они и вправду кита добыли. Найденышу любопытно, как это две женщины могут 
кита промышлять. И спросил одну сестру:
— Как вы, женщины, можете всяких зверей добывать?
Отвечает ему сестра:
— Мы ведь не по вашему обычаю живем. По воздуху мы летаем. Орлы мы. Потому 
всякого зверя добывать можем.
Мальчика, оказывается, так далеко в каяке унесло, что попал он в землю орлов. 
Много уж лет он у орлов прожил. Пища там хорошая была, и мальчик быстро рос. 
Вырос наконец. Стал юношей. Но все никуда не выходит — сестры не пускают. 
Берегут его сестры — как бы беда какая с ним не стряслась. А уж он совсем 
возмужал. Говорит тогда старик:
— Не все же время он так жить будет, да и вы не всегда такими останетесь. 
Придет срок, станете вы немощными. А ну-ка шкуру мою достаньте, пусть летать 
приучается!
Вышли женщины в сени, внесли большую шкуру. Оказывается, это шкура огромной 
птицы — большой изогнутый клюв, когтищи.
Старик сказал юноше:
— А ну-ка, надень!
Надел юноша крылья.
— Лети!
Хотел юноша взлететь, но перевернулся через голову. Дома стал учиться, но все 
больше кувыркался. Терпеливо учился летать юноша, да и старик его наставлял. И 
вот стал он все же летать — сначала дома, а потом и на воздухе, но уставал, 
правда. А потом привык, усталости не чувствовал. Когда хорошо летать стал, 
начал на зайцев охотиться. Но и заяц свою жизнь защищает — просто так его не 
возьмешь! Наконец как-то зайца поймал. Сжал его сильно, убил, понес домой. 
Похвалили его, одарили. Так он каждый день стал ходить на охоту и добывать 
зайцев. Однажды дикого оленя добыл. Опять одарили его. Научился наконец ловить 
зверей; как увидит — убивает.
Сестры стали обучать его охоте на морского зверя. Однажды они втроем далеко в 
сторону моря полетели. Летели долго и очень высоко. Через некоторое время 
снизились. Над самым льдом пошли. На льду, оказывается, очень много нерп лежит.
Одна сестра говорит:
— А ну-ка, смотри, как я поймаю нерпу!
Ринулась вниз, схватила нерпу.
Потом вторая сестра так же поймала нерпу.
— А ну-ка, ты тоже попробуй поймать! — говорят ему.
И он без труда нерпу схватил. Обратно с добычей повернули. И брат свою нерпу 
несет. Дома его первого одарили.
Теперь уже все трое стали нерп приносить. Скоро стал их брат и моржей приносить.
 А как надоест морской зверь, в тундру за дикими оленями да зайцами летали.
Скоро не стал он пускать сестер на охоту. Стал хорошим добытчиком, ничего не 
боялся, на любого зверя летал. Даже китов стал один промышлять. Соберется он 
лететь на охоту, а сестры наказывают ему беречь себя. Если что случится, пусть 
сразу сестер кличет, хотя бы они и дома в то время были. Предупреждают его 
сестры:
— Увидишь большого кита, который огнем дышит, не соблазняйся. Большая у него 
сила, опасно с ним бороться, да и грех это. Ты теперь крупных китов приносишь, 
но огнедышащие во много раз больше. Нельзя их промышлять. Смотри, слушайся нас.
Брат слушался и не искал огнедышащих китов. Но вот раз залетел он далеко в 
море; ни нерп, ни моржей не трогал. Вдруг увидел, ныряют огнедышащие 
киты-великаны. Вынырнут из воды и долго плывут, не ныряя. Летел он над ними, 
летел, и разгорелся в нем охотничий пыл. Но не решается напасть, боится, помнит 
о запрете. Кружится над китами, высматривает самого мелкого. Видит, два кита 
рядом плывут, и один меньше всех остальных. Фонтан и тот меньше. Приметил он 
этого кита, а все не может решиться силами с китом помериться. Улучив момент, 
ринулся вниз и вонзил когти в хребет кита. Рванулся с добычей вверх, а поднять 
ее сил нет. Тянет каждый в свою сторону: кит вниз, в пучину, орел вверх, в 
поднебесье. Долго никто одолеть другого не мог. Орел уставать, стал, в воду 
погружается. Хочет отпустить кита — не может, глубоко когти в спину кита вошли. 
Вот уже вода к коленям подступает. Закричал орел, стал сестриц звать:
— Э-гей! Беда со мной приключилась, летите сестрицы ко мне! Убьет меня кит!
А сестры в тот час дома сидели. Вот и говорит одна сестра другой:
— Ой, что-то сердце у меня колотится! Уж не с братцем ли что приключилось?