числе в доклассовом обществе из древних мифов, многие предания и сказки 
продолжают свое существование в условиях разложения первобытной общины и позже 
— в условиях иных общественных формаций не в застывшем виде, а в развитии, 
выполняя свои функции художественного отражения явлений реальной жизни. Все эти 
свойства характерны в равной мере для фольклора народностей 
чукотско-камчатского региона.

Непосредственное и многовековое соседство азиатских эскимосов с чукчами, их 
непрерывающиеся культурно-экономические связи, обусловленные взаимозависимостью 
исторически сложившегося хозяйственно-производственного комплекса (оленеводство 
и морской промысел)
2
, значительной общностью элементов духовной культуры
3
, эскимосско-чукотским билингвизмом (со стороны эскимосов)
4
, и, как следствие, неизбежные явления этнической ассимиляции (особенно в 
результате имевших место брачных союзов Между приморскими чукчами и 
эскимосами) — все это оказало несомненное воздействие на развитие общих черт 
различных видов самобытного искусства у этих разноязычных народностей, в том 
числе на развитие сходных и общих жанров устного повествовательного творчества 
позднего периода. Образовалась своеобразная непрерывная цепь некоторых общих 
сказочных циклов (сказания о вороне, сиротке, женщине — создательнице людей и 
животных, брачных союзах людей с животными, мифы о других мирах и т. д.), 
связующим звеном (но не источником) которой в силу исторических причин и 
географических условий стал чукотский фольклор. Эту цепь взаимодействия устного 
художественного творчества чукотско-камчатских народностей можно изобразить 
следующим образом:



азиатские эскимосы ? чукчи ? кереки ? коряки ? ительмены


Данная схема не означает замкнутости цепи: фольклор каждой из контактирующих 
народностей в разное время взаимодействовал с фольклором других родственных или 
неродственных по языку соседних народностей. Так, азиатские эскимосы до 30-х 
годов текущего столетия, кроме чукчей, имели постоянные связи с аляскинскими 
эскимосами, а последние, в свою очередь, — с канадскими эскимосами и северными 
индейцами; чукчи общались кроме эскимосов и коряков с кереками, юкагирами, 
якутами, частично с эвенами; коряки, кроме чукчей и ительменов, — с кереками, 
эвенами; ительмены, кроме коряков, со стороны моря могли общаться с островными 
народностями — айнами, и т. д. Исторически не засвидетельствованы контакты 
крайних звеньев цепи — эскимосов и ительменов, однако взаимодействие устного 
творчества их опосредствованно осуществлялось через чукотско-корякский массив.
Отмеченные явлении исторического взаимодействия культур родственных по языку 
чукотско-камчатских народностей с культурой иноязычных азиатских эскимосов 
позволяют рассматривать устное творчество всего чукотско-камчатского региона в 
совокупности. Это, однако, не исключает выделения локальных особенностей 
фольклора каждой народности, поскольку в ранних образцах эскимосских мифических 
преданий прослеживаются несомненные черты древнего общеэскимосского творчества, 
а в чукотско-корякско-ительменских — особенные черты собственно 
чукотско-камчатского творчества.
Собирание устного художественного творчества народностей Чукотки и Камчатки уже 
в начале XX в. привлекло внимание таких крупнейших исследователей их культуры и 
языков, как В. Г. Богораз и В. И. Иохельсом Они записали и опубликовали 
значительное количество текстов чукотского, азиатско-эскимосского, корякского и 
ительменского фольклора. (Здесь и далее сведения о трудах упоминаемых авторов 
см. в Списке литературы, стр. 638–641).

Большое количество текстов на родных языках этих народностей в советский период 
записали П. Я. Скорик, Л. В. Беликов, Ф. Тынэтэгын, П. И. Инэнликэй, В. 
Ятгыргын (чукотский фольклор); Е. С. Рубцова, Г. А. Меновщиков (фольклор 
азиатских эскимосов); С. Н. Стебницкий, Л И. Баранников, К. Кеккетын, Л. Жуков, 
X. Нутэвьи, И. С. Вдовин, Н. А, Богданова, А. Н. Жукова (корякский фольклор); Е.
 П. Орлова, А. П. Володин, Н, К. Старкова (ительменский фольклор), В. В. 
Леонтьев (керекский фольклор). Часть собранных материалов опубликована на 
родных языках носителей с подстрочными переводами, часть — в русском переводе, 
значительное число текстов находится в личных архивах собирателей
5
.

Для более или менее полной характеристики жанров и сюжетов фольклора 
палеоазиатов Чукотки и Камчатки существенно недоставало нового текстового 
материала, особенно по корякскому и ительменскому фольклору. Разрозненные и 
далеко не полные публикации его в разное время осуществлялись в специальных 
паданиях для местных нужд или для специалистов-лингвистов, поэтому не были 
доступны широкому кругу фольклористов и любителей устного народного творчества.
Этот пробел восполнен новыми записями, осуществленными советскими лингвистами и 
этнографами, а также переводами на русский язык ряда ительменских текстов В. И.