повелению прибыл Грозный Черный амбань». И он пропустит тебя. Пройдя через двор,
 увидишь стражника при дверях. Этот с тобой даже разговаривать не захочет. 
Снеси ему саблей голову и открой дверь. Пройдя по коврам ханского дворца, 
дойдешь до тронного зала. На золотом троне будет восседать хан, на серебряном — 
ханша. Подбеги с занесенной саблей к ханше и, обратившись к хану, скажи: «Не по 
указке ли этой ведьмы ты вызвал меня, чтобы снести голову?» При этих словах 
ханша не выдержит и с перепугу снова обернется крысой. Тогда и понадобится твоя 
кошка.
И опять бывший торговец, а теперь Грозный Черный амбань, поступил так, как 
советовала еловая подпорка.
Прошел он беспрепятственно дворцовые ворота. Подойдя к дверям, снова сказал 
твердым голосом: «По высочайшему ханскому повелению прибыл правитель провинции 
Хамша Грозный Черный амбань!» Но стражник при дверях даже ухом не повел. Тогда 
бывший торговец выхватил из ножен свою саблю и снес стражнику голову. С 
занесенной над головой саблей подбежал к ханше: «Не по указке ли этой ведьмы, 
великий хан, ты вызвал меня, чтобы снести голову?» Подпрыгнула ханша, 
перекинулась через голову, обернулась черно-пестрой крысой и забегала по дворцу.
 Тогда выскочила из-за пазухи кошка, вцепилась в мечущуюся крысу и насквозь 
прокусила ей ухо. Только капнула кровь, как крыса дернулась в последний раз и 
испустила дух.
Увидев такое, сошел хан со своего золотого трона, поклонился бывшему торговцу.
— Не убивай меня! — взмолился. — Из-за этой ведьмы я совсем потерял голову, 
забыв о ханском достоинстве. Займи мое место, и разойдемся с миром.
Не стал бывший торговец убивать жалкого хана, лишь изгнал его из пределов земли,
 которой отныне стал править сам под именем Грозного Черного амбаня, но, 
говорят, добрей его правителя не было.




БЕДНЫЙ ДОРЖИ

Давным-давно жил на свете бедный Доржи. Всю свою жизнь батрачил он на нойонов, 
гнул спину на ханов. Однажды заготавливал Доржи дрова, присел немного отдохнуть 
и крепко закручинился.
— Такого страдальца, как я, — думает он, — во всей округе не найдешь. В свои 
молодые годы, в золотые дни только и знаю, что топором махать. Когда же и мне 
солнышко посветит?
В это время прилетели три кукушки, сели на вершину сосны и начали вспоминать 
увиденное да услышанное в дальних краях.
— На юго-востоке отсюда сделалась большая засуха, — говорит одна из кукушек. — 
Реки пересохли, озера испарились, колодцы там песком занесло. Травы стали пылью,
 деревья превратились в камни, а скот в том краю вымер.
— Неужели нет никакого спасенья от этой беды? — спрашивают подруги.
— В той стороне есть высокая гора, — отвечает кукушка. — На ее вершине лежит 
огромный валун. Если его выкопать, то из-под земли рекой разольется источник. 
Он напоит людей, поднимет травы, оживит деревья.
— А мне стало ведомо, — говорит другая кукушка, — что на вершине самой высокой 
горы северо-западной стороны лежит плоский белый камень. Под этим камнем зарыты 
несметные сокровища.
— Теперь слово за тобой, — обратились подруги к третьей кукушке.
— Неподалеку отсюда, — говорит она, — есть небольшое селение. Там живет с женой 
и дочкой один бедняк. Дочке его, красавице и умнице, на роду было написано 
стать счастливой. Но узнали о ее красоте местные богачи, стали наперебой 
свататься, а когда получили отказ, наслали страшную напасть на бедную девушку. 
Прижился на крыше бедняцкой юрты жук величиной с человеческую голову. По ночам 
он спускается к спящей девушке и высасывает из нее последние соки. Красавица 
сохнет на глазах, а родители ведать не ведают о причинах болезни.
Поговорили кукушки и разлетелись в разные стороны. А бедный Доржи посидел в 
раздумье и решил: «Отправлюсь-ка я в дальние края, возьму с собой плотничий 
топор да еды суток на семь».
Заглянул Доржи к хозяину: «Слишком хлопотно, мол, каждый день из леса за едой 
ходить. Дайте мне съестного на неделю, а чай я сам вскипячу». Сложил Доржи еду 
в котомку, захватил с собой плотничий топор и отправился в ту сторону, где 
разразилась засуха. Шел он на юго-восток три дня, три ночи. Наконец добрался до 
притихшего, словно вымершего, селения. Зашел в крайнюю юрту, видит: сидят в 
углу старик со старухой, ни руки, ни ноги поднять не могут, словно дремота их 
сковала. Поздоровался Доржи и говорит:
— Не дадите ли воды испить, уж больно долог и труден был мой путь.
— Ты просишь то, о чем мы забывать начали, — отвечают старики. — Вот уже месяц, 
как мы глотаем только собственные слюни.
— Хотя бы глоток, хотя бы капельку воды! — взмолился Доржи. — А потом я бы 
утолил и вашу жажду.
— Нет ни капли. Страшный зной испепелил травы, иссушил деревья. В них не 
осталось даже признаков былого сока, нечем не только жажду утолить, но и губы 
помазать.
Вышел Доржи из стариковской юрты, пересек селенье вдоль, пересек поперек, 
видит: земля и в самом деле горит, звери в норы позабивались, скот ищет и не 
может найти спасения от палящих лучей, люди едва держатся на ногах.
А старик после ухода Доржи взял в руки березовую трость и пошел, едва ковыляя,