Сказку “Аленький цветочек” записал известный русский писатель Сергей Тимофеевич 
Аксаков (1791 — 1859). Он услышал ее в детстве во время своей болезни. Писатель 
так рассказывает об этом в повести “Детские годы Багрова-внука”:

“Скорому выздоровлению моему мешала бессонница... По совету тетушки, позвали 
один раз ключницу Пелагею, которая была великая мастерица сказывать сказки и 
которую даже покойный дедушка любил слушать... Пришла Пелагея, немолодая, но 
еще белая, румяная... села у печки и начала говорить, немного нараспев: “В 
некиим царстве, в некиим государстве...”

Нужно ли говорить, что я не заснул до окончания сказки, что, напротив, я не 
спал долее обыкновенного?

На другой же день выслушал я в другой раз повесть об “Аленьком цветочке”. С 
этих пор, до самого моего выздоровления, Пелагея ежедневно рассказывала мне 
какую-нибудь из своих многочисленных сказок. Более других помню я “Царь-девицу”,
 “Иванушку-дурачка”, “Жар-птицу” и “Змея Горыныча”.

В последние годы жизни, работая над книгой “Детские годы Багрова-внука”, Сергей 
Тимофеевич вспомнил ключницу Пелагею, ее замечательную сказку “Аленький 
цветочек” и записал ее по памяти. Впервые она была напечатана в 1858 году и с 
тех пор стала у нас любимой сказкой.






В некиим1 царстве, в некиим государстве жил-был богатый купец, именитый человек.
 

Много у него было всякого богатства, дорогих товаров заморских, жемчугу, 
драгоценных камениев, золотой и серебряной казны2 и было у того купца три 
дочери, все три красавицы писаные, а меньшая лучше всех; и любил он дочерей 
своих больше всего своего богатства, жемчугов, драгоценных камениев, золотой и 
серебряной казны — по той причине, что он был вдовец и любить ему было некого; 
любил он старших дочерей, а меньшую дочь любил больше, потому что она была 
собой лучше всех и к нему ласковее.

Вот и собирается тот купец по своим торговым делам за море, за тридевять земель,
 в тридевятое царство, в тридесятое государство, и говорит он своим любезным 
дочерям:

“Дочери мои милые, дочери мои хорошие, дочери мои пригожие, еду я по своим 
купецким делам за тридевять земель, в тридевятое царство, тридесятое 
государство, и мало ли, много ли времени проезжу — не ведаю, и наказываю я вам 
жить без меня честно и смирно, и коли вы будете жить без меня честно и смирно, 
то привезу вам такие гостинцы, каких вы сами захотите, и даю я вам сроку думать 
на три дня, и тогда вы мне скажете, каких гостинцев вам хочется”.

Думали они три дня и три ночи и пришли к своему родителю, и стал он их 
спрашивать, каких гостинцев желают. Старшая дочь поклонилась отцу в ноги да и 
говорит ему первая:

“Государь ты мой батюшка родимый! Не вози ты мне золотой и серебряной парчи3, 
ни мехов черного соболя, ни жемчуга бурмицкого4, а привези ты мне золотой венец 
из камениев самоцветных, и чтоб был от них такой свет, как от месяца полного, 
как от солнца красного, и чтоб было от него светло в темную ночь, как среди дня 
белого”.

Честной купец призадумался и сказал потом:

“Хорошо, дочь моя милая, хорошая и пригожая, привезу я тебе таковой венец; знаю 
я за морем такого человека, который достанет мне таковой венец; а и есть он у 
одной королевишны заморской, а и спрятан он в кладовой каменной, а и стоит та 
кладовая в каменной горе, глубиной на три сажени, за тремя дверьми железными, 
за тремя замками немецкими. Работа будет немалая: да для моей казны 
супротивного нет”.

Поклонилась ему в ноги дочь середняя и говорит:

“Государь ты мой батюшка родимый! Не вози ты мне золотой и серебряной парчи, ни 
черных мехов соболя сибирского, ни ожерелья жемчуга бурмицкого, ни золота венца 
самоцветного, а привези ты мне тувалет5 из хрусталю восточного, цельного, 
беспорочного, чтобы, глядя в него, видела я всю красоту поднебесную и чтоб, 
смотрясь в него, я не старилась и красота б моя девичья прибавлялася”.

Призадумался честной купец и, подумав мало ли, много ли времени, говорит ей 
таковые слова:

“Хорошо, дочь моя милая, хорошая и пригожая, достану я тебе таковой хрустальны