- Ага, врать нехорошо, - еще печальнее сказала Пиппи. - Но  я  иногда
забываю об этом, понятно? Да и как вообще можно требовать, чтобы  девоч-
ка, у которой мама - ангел, а папа - негритянский король и которая  сама
всю свою жизнь плавала по морям, всегда говорила бы правду? А кроме  то-
го, - добавила Пиппи, и все ее веснушчатое личико засияло, - скажу  вам,
что в Конго не найдется ни единого человека, который говорил бы  правду.
Они врут там целыми днями. Начинают с семи утра и врут, пока  солнце  не
зайдет. Так что если меня угораздит когда-нибудь соврать, вам надо попы-
таться простить меня и вспомнить, что все это оттого, что я слишком дол-
го жила в Конго. Мы ведь все-таки можем подружиться? Правда?
   - Мы бы с радостью! - сказал Томми и внезапно почувствовал, что  этот
день наверняка будет нескучным.
   - А вообще-то почему бы вам не позавтракать со мной? - спросила  Пип-
пи.
   - Да, почему бы нам этого не сделать? Пойдем, Анника?
   - Да, - согласилась Анника, - пойдем сейчас же.
   - Но сначала я должна представить вас господину Нильссону, -  сказала
Пиппи.
   И тогда обезьянка, сняв шляпу, вежливо поздоровалась.
   И вот они, открыв ветхую калитку Виллы Вверхтормашками, по  усыпанной
гравием дорожке, окаймленной старыми, поросшими мхом деревьями (до  чего
же хорошо на них взбираться!), прошли прямо к дому и поднялись на веран-
ду. Там стояла лошадь и жевала овес прямо из супницы.
   - А почему это у тебя на веранде лошадь? - спросил Томми.
   Все лошади, которых он знал, жили в конюшнях.
   - Хм, - задумчиво произнесла Пиппи. - На кухне она бы  только  болта-
лась под ногами. А в гостиной ей не нравится.
   Томми и Анника погладили лошадь, а потом прошли дальше в дом. Там бы-
ли кухня, гостиная и спальня. Но похоже, на этой  неделе  Пиппи  забыла,
что по пятницам нужно делать уборку. Томми и Анника осторожно огляделись
по сторонам - а вдруг в каком-нибудь углу сидит  этот  негритянский  ко-
роль. За всю свою жизнь они никогда не видали  ни  одного  негритянского
короля. Но в доме и следа никакого папы не было, и никакой мамы тоже,  и
Анника робко спросила:
   - Ты живешь здесь совсем одна?
   - Ясное дело, нет. Ведь со мной живут господин Нильссон и лошадь.
   - Да, но я спрашиваю, есть ли у тебя тут мама и папа?
   - Нет никогошеньки, - радостно ответила Пиппи.
   - Но кто же говорит тебе по вечерам, когда тебе нужно ложиться  спать
или что-нибудь в этом роде? - спросила Анника.
   - Это делаю я сама, - сказала Пиппи. - Сначала я говорю это один  раз
ласково, и если не слушаюсь, то говорю это еще раз уже строго, а если  я
все-таки не желаю слушаться, то задаю сама себе взбучку. Понятно?
   Томми и Анника так и не поняли все до конца, но подумали,  что,  быть
может, так жить вовсе не плохо. Тем временем они вышли на кухню, и Пиппи
заорала:
   - Здесь будут печь блины! Здесь будут жарить блины! Здесь будут  кор-
мить вкусными блинами!
   И, схватив три яйца, она подбросила их высоко  в  воздух.  Одно  яйцо
свалилось ей прямо на голову и разбилось, а желток потек прямо на глаза.
Два же других яйца она ловко поймала в кастрюльку, где они и разбились.
   - Я всегда слышала, что желтком хорошо мыть волосы, - сказала Пиппи и
вытерла глаза. - Вот увидите, они сейчас начнут расти  так,  что  только
треск пойдет! Вообще-то в Бразилии все люди расхаживают с желтком в  во-
лосах. Потому-то и лысых там вовсе нет. Только однажды нашелся там  ста-
рикашка, такой чокнутый. Он съел все желтки, вместо того  чтобы  смазать
ими волосы. Вот он-то и облысел по-настоящему, и когда он показывался на
улице, начиналась такая свалка, что приходилось вызывать на помощь поли-
цию по радио.
   Рассказывая все это, Пиппи умело выгребала пальцем яичную скорлупу из
кастрюльки. Потом, взяв банную щетку, висевшую на стене, она стала взби-
вать ею жидкое тесто, да так, что только брызги по стенам полетели.  За-
тем она вылила все, что осталось в кастрюльке, на  сковородку,  стоявшую
на плите. Когда блин подрумянился с одной стороны, она подбросила его на
сковородке чуть ли не до самого потолка, при этом  блин  перевернулся  в
воздухе. Но Пиппи тут же снова поймала его сковородкой. И когда блин был
готов, она швырнула его наискосок через всю  кухню,  прямо  на  тарелку,
стоявшую на столе.
   - Ешьте, - закричала она, - ешьте, пока он не остыл!
   Томми с Анникой стали есть, и блин показался им очень вкусным.  Пиппи
пригласила их подняться в гостиную.  Из  мебели  там  было  лишь  огром-
ное-преогромное бюро с откидной крышкой и со множеством мелких-премелких
ящичков. Открыв ящички, Пиппи показала Томми и Аннике все сокровища, ко-
торые она там хранила. Там были диковинные птичьи  яйца  и  удивительные
раковины и камешки, маленькие изящные шкатулочки, красивые  зеркальца  в
серебряной оправе, жемчужные ожерелья и другие диковинки, что Пиппи и ее
папа покупали во время своих  кругосветных  путешествий.  Пиппи  вручила
каждому из своих новых друзей подарок на память. Томми получил кинжал  с
блестящей перламутровой ручкой, Аннике же досталась маленькая  шкатулоч-
ка, крышка которой была покрыта хрупкими ракушками. В шкатулочке  лежало