Малыш так толком и не понял, когда же, собственно, Карлсон намеревается 
прилететь, и переспросил его.

«Уж никак не позже семи, но едва ли раньше восьми… Ожидай меня примерно к 
девяти, после того как пробьют часы».

Малыш ждал чуть ли не целую вечность, и в конце концов ему начало казаться, что 
Карлсона и в самом деле не существует. И когда Малыш уже был готов поверить, 
что Карлсон — всего лишь выдумка, послышалось знакомое жужжание, и в комнату 
влетел Карлсон, весёлый и бодрый.

— Я тебя совсем заждался, — сказал Малыш. — В котором часу ты обещал прийти?

— Я сказал приблизительно, — ответил Карлсон. — Так оно и вышло: я пришёл 
приблизительно.

Он направился к аквариуму Малыша, в котором кружились пёстрые рыбки, окунул 
лицо в воду и стал пить большими глотками.

— Осторожно! Мои рыбки! — крикнул Малыш; он испугался, что Карлсон нечаянно 
проглотит несколько рыбок.

— Когда у человека жар, ему надо много пить, — сказал Карлсон. — И если он даже 
проглотит две-три или там четыре рыбки, это пустяки, дело житейское.

— У тебя жар? — спросил Малыш.

— Ещё бы! Потрогай. — И он положил руку Малыша на свой лоб.

Но Малышу его лоб не показался горячим.

— Какая у тебя температура? — спросил он.

— Тридцать-сорок градусов, не меньше!

Малыш недавно болел корью и хорошо знал, что значит высокая температура. Он с 
сомнением покачал головой:

— Нет, по-моему, ты не болен.

— Ух, какой ты гадкий! — закричал Карлсон и топнул ногой. — Что, я уж и 
захворать не могу, как все люди?

— Ты хочешь заболеть?! — изумился Малыш.

— Конечно. Все люди этого хотят! Я хочу лежать в постели с высокой-превысокой 
температурой. Ты придёшь узнать, как я себя чувствую, и я тебе скажу, что я 
самый тяжёлый больной в мире. И ты меня спросишь, не хочу ли я чего-нибудь, и я 
тебе отвечу, что мне ничего не нужно. Ничего, кроме огромного торта, нескольких 
коробок печенья, горы шоколада и большого-пребольшого куля конфет!

Карлсон с надеждой посмотрел на Малыша, но тот стоял совершенно растерянный, не 
зная, где он сможет достать всё, чего хочет Карлсон.

— Ты должен стать мне родной матерью, — продолжал Карлсон. — Ты будешь меня 
уговаривать выпить горькое лекарство и обещаешь мне за это пять эре. Ты 
обернёшь мне горло тёплым шарфом. Я скажу, что он кусается, и только за пять 
эре соглашусь лежать с замотанной шеей.

Малышу очень захотелось стать Карлсону родной матерью, а это значило, что ему 
придётся опустошить свою копилку. Она стояла на книжной полке, прекрасная и 
тяжёлая. Малыш сбегал на кухню за ножом и с его помощью начал доставать из 
копилки пятиэровые монетки. Карлсон помогал ему с необычайным усердием и 
ликовал по поводу каждой монеты, которая выкатывалась на стол. Попадались 
монеты в десять и двадцать пять эре, но Карлсона больше всего радовали 
пятиэровые монетки.

Малыш помчался в соседнюю лавочку и купил на все деньги леденцов, засахаренных 
орешков и шоколаду. Когда он отдал продавцу весь свой капитал, то вдруг 
вспомнил, что копил эти деньги на собаку, и тяжело вздохнул. Но он тут же 
подумал, что тот, кто решил стать Карлсону родной матерью, не может позволить 
себе роскошь иметь собаку.

Вернувшись домой с карманами, набитыми сластями, Малыш увидел, что в столовой 
вся семья — и мама, и папа, и Бетан, и Боссе — пьёт послеобеденный кофе. Но у 
Малыша не было времени посидеть с ними. На мгновение ему в голову пришла мысль 
пригласить их всех к себе в комнату, чтобы познакомить наконец с Карлсоном. 
Однако, хорошенько подумав, он решил, что сегодня этого делать не стоит, — ведь 
они могут помешать ему отправиться с Карлсоном на крышу. Лучше отложить