Но в дальнейшем дело пошло куда лучше. Потому что началось то, что  в
дальнейшем во все времена стало называться в округе "великий  поцелуйный
пир в Каттхульте".
   - Все должны участвовать в игре! - снова заявила учительница,  и  все
целовались и были счастливы. Но когда подошла очередь пастора, папа Эми-
ля аж весь затрясся, не слишком ли далеко зашла вся эта  игра?  А  вооб-
ще-то пастору выпало на долю поцеловать маму Эмиля.
   Но он всего-навсего взял ее руку и поцеловал так учтиво и благородно,
что мама Эмиля почувствовала себя чуть ли не королевой.
   А потом меховую шапку нахлобучили на глаза торпарю из Кроки.
   - Я поехал в город раздобыть себе невесту, - с  глубокой  надеждой  и
ожиданием сказал он.
   Но, стянув с себя шапку и увидев, что ему надо  поцеловать  пасторшу,
он решительно заявил:
   - Ну уж нет, плачу сколько угодно, только чтоб откупиться!
   Какие злые слова! Потому что даже самые-пресамые уродливые и чрезмер-
но толстые пасторши расстраиваются, если кто-нибудь так говорит.
   Учительница, конечно, тоже расстроилась, когда торпарь из  Кроки  так
опозорил жену пастора. Но она попыталась сделать вид,  что  его  попытка
откупиться пришлась весьма кстати.
   - Понятно, милый батюшка из Кроки думает о бедняках из богадельни!  -
нашлась учительница. - Надеюсь, что многие здесь заплатят штраф, и тогда
у нас будет немного денег на табачок и кофе для бедняков.
   Больно дошлая была эта учительница!
   Но игра продолжалась, и все, особенно молодые парни и  девушки,  были
страшно довольны ею.
   Под конец настала очередь Эмиля нахлобучить на глаза шапку.
   - Я поехал в город раздобыть себе невесту! - задорно сказал он.
   Но когда учительница указала  ему  на  нескольких  девочек,  а  Эмиль
только и повторял все время "нет", она взяла да и указала ему на пастор-
шу.
   - Это она? - спросила учительница.
   - Да, вот эта как раз по мне! - ответил Эмиль.
   Тут все начали громко хохотать, а когда Эмиль сорвал с себя шапку, он
понял - почему. Наверно, они думали: "Это ж надо рехнуться, ему в невес-
ты - пасторшу, нет, это слишком! " А вообще-то, может, они  думали,  что
пасторша вообще уже никому в невесты не годится. Наверное,  она  и  сама
так думала, поскольку лицо у нее было багрово-красное, а вид такой, буд-
то ей стыдно.
   - Вон оно как... - протянул Эмиль.
   Он медленно подошел к пасторше и стал прямо перед  ней;  видно  было,
что он чуть колеблется. А гости так и покатывались  с  хохоту,  им  было
жутко смешно. Но никто бы не сказал, что пасторше это пришлось по  душе,
да и пастору тоже.
   - Бедный Эмиль! - пожалела мальчика жена пастора. - Разве у тебя  нет
десяти эре, чтобы откупиться от меня?
   - Ясное дело, есть! - заявил Эмиль. - Но я и не подумаю откупаться!
   И мигом вскарабкался на колени к пасторше.
   Тут все даже икнули от удивления: что это с мальчишкой, никак чокнул-
ся?
   Но Эмиль сидел как ни в чем не бывало. Он ласково посмотрел  пасторше
в глаза, а потом вдруг обнял ее за шею и  крепко  поцеловал  восемь  раз
подряд.
   Тут снова раздался взрыв хохота - еще громче, чем  прежде.  Но  Эмиль
спокойно сполз с колен пасторши - он нацеловался всласть.
   - Нечего жадничать! - заявил он. - Раз у меня  теперь  есть  невеста,
значит, есть! Никуда не денется!
   - Хи-хи-хи! - надрывался торпарь из Кроки, хлопая себя по коленям. Да
и все гости до единого хохотали просто неудержимо. Ну уж этот Эмиль, по-
думать только, устроить представление с самой пасторшей! Хотя,  конечно,
получилось страшно весело! Так думали абсолютно все.
   Но папа Эмиля очень разозлился: ведь никому не  дозволено  так  вести
себя у него на пиру!
   - А ну замолчите! - приказал он. - Нечего смеяться!
   И положил свою грубую ручищу на головку Эмиля:
   - А это ты вроде по любви сделал,  Эмиль!  Ты  -  хороший  мальчик...
иногда.
   - Конечно, он хороший! - поддержала папу Эмиля пасторша. - Самый луч-
ший во всей Леннеберге!
   Лицо Эмиля озарила улыбка. Он так радовался, что готов  был  подпрыг-
нуть до потолка. И вовсе не потому, что его похвалила пасторша. А  пото-
му, что так сказал о нем его папа. Подумать только,  его  папа  считает,
что он - Эмиль - хороший! Подумать только, он считает так, - пусть  хоть
один раз в жизни!
   Но настал вечер, было уже поздно. Пир подошел к концу, а пастор затя-
нул обычный свой псалом, тот, который всегда пели  в  Леннеберге,  когда
пора было разъезжаться по домам.
   От нас уходит светлый день,
   К нам не вернется он... - благоговейно запели гости; теперь  все  они
наигрались до изнеможения.