сна на своем деревянном диване, не в силах уснуть, стонала и  причитала,
а тем временем короткая июньская ночь пролетела, и настал новый день.
   Еще один новый день в жизни Эмиля!
 
   ВОСКРЕСЕНЬЕ, 13 ИЮНЯ
   Как Эмиль трижды храбро пытался вырвать у Лины коренной зуб, а  потом
выкрасил маленькую Иду в фиолетовый цвет
 
   Коров все равно надо доить, будь то воскресенье или  будний  день.  В
пять утра на кухне затрещал будильник, и Лина, сама не  своя  от  зубной
боли, пошатываясь, встала с постели. Взглянув на себя в зеркало над  ко-
модом, она пронзительно вскрикнула:
   - Ну и видик у меня!
   Правая щека ее распухла и стала похожа на пшеничную булку, испеченную
на свежих дрожжах. Вот ужас-то! Лина разревелась.
   Теперь ее и в самом деле было жаль. Именно  сегодня  в  Каттхульт  на
чашку кофе должны были съехаться после обедни гости со всей округи.
   - И показаться на людях не смогу, этакая я разнощекая,  -  всхлипнула
Лина и побрела доить коров.
   Но долго горевать о своих разных щеках ей не пришлось. Не успела  она
опуститься на скамеечку перед коровой, как прилетела оса и ужалила  Лину
в левую щеку. Казалось бы, теперь она могла успокоиться, потому что  ле-
вая щека мгновенно вспухла и стала так же похожа на булку, как и правая.
Лина получила то, чего желала, - стала равнощекой. Однако  она  заревела
пуще прежнего.
   Когда Лина вернулась на кухню, все сидели за столом и завтракали.  И,
можно сказать, вылупили глаза,  увидев  это  заплаканное,  красноглазое,
булкообразное существо, которое вдруг явилось в дверях и напоминало  Ли-
ну. Бедняжка, при виде ее немудрено было расплакаться. И поэтому со сто-
роны Эмиля было не очень-то хорошо засмеяться. В ту минуту, когда  вошла
Лина, Эмиль как раз поднес стакан молока ко рту, и, едва взглянув на нее
поверх стакана, он фыркнул. Молоко брызнуло через стол  прямо  на  папин
праздничный жилет. Даже Альфред не  удержался  и  хихикнул.  Мама  Эмиля
строго посмотрела на сына, потом на Альфреда и сказала, что смеяться  не
над чем. Но, вытирая папин жилет, искоса сама взглянула на Лину и  поня-
ла, почему Эмиль фыркнул. Но ей, конечно, было жаль Лину.
   - Бедняжка, - сказала мама. - До чего у тебя глупый вид - нельзя  по-
казываться на людях. Эмиль, сбегай-ка к Кресе-Майе и попроси  ее  помочь
нам приготовить кофе.
   Пить кофе после воскресной обедни в Леннеберге любили, и в  окрестных
хуторах наверняка обрадовались, когда получили письмо от мамы Эмиля:
   "Дарагие Дамы и Гаспада, не пожелаете ли преехать к нам на чашку кофе
нынче в воскресенье.
   Милостиво просим
   Альма и Антон Свенссоны.
   Каттхульт, Леннеберга".
   Настало время ехать в церковь. И мама с папой  укатили,  -  ведь  им,
прежде чем пить кофе, надо было побывать в церкви.
   А Эмиль послушно отправился с маминым поручением к  Кресе-Майе.  Утро
выдалось чудесное, и Эмиль, весело насвистывая, шагал по тропинке к  до-
мику Кресы-Майи. Она жила на старом торпе в лесу.
   Если тебе доводилось бывать в смоландском лесу в июне ранним воскрес-
ным утром, ты сразу вспомнишь, каков этот лес. Услышишь и как кукует ку-
кушка, и как дрозды выводят трели, словно играют на  флейте.  Почувству-
ешь, как мягко стелется под босыми ногами хвойная тропинка и как ласково
пригревает солнце затылок. Ты идешь и вдыхаешь смолистый  запах  елей  и
сосен, любуешься белыми цветами земляники на полянках. Вот таким лесом и
шел Эмиль. Поэтому он не спеша дошел до лачуги Кресы-Майи. Серенькая ма-
ленькая скособоченная лачуга едва виднелась среди старых елей.
   Креса-Майя сидела и читала газету "Смоландский вестник", в одно и  то
же время ужасаясь и радуясь тому, что там писали.
   - В Йенчепинг пришел тиф, - сказала она, не успев даже  поздороваться
с Эмилем, и сунула ему газету под нос, чтобы он сам убедился в  этом.  И
верно, в газете сообщалось, что два жителя  Йенчепинга  тяжело  заболели
тифом. Креса-Майя, довольная, покачала головой.
   - Тиф - страшная болезнь! - сказала она. - Скоро тиф и до  Леннеберги
доберется, помяни мое слово!
   - Это почему? Как он может сюда попасть? - удивился Эмиль.
   - Покуда ты тут стоишь, он летит над всем Смоландом, словно пух  оду-
ванчика, - молвила Креса-Майя. - Целые килограммы семян тифа! Да поможет
Господь тому, в ком они пустят корни.
   - А какой он, этот тиф? Похож на чуму, что ли? - спросил Эмиль.
   О чуме Креса-Майя уже как-то рассказывала. Она знала о всех  болезнях
и напастях, но чума, как она уверяла, была самая страшная болезнь. Прос-
то жуть! В былые времена, давным-давно, она унесла в могилу чуть  ли  не
всех жителей Смоланда, и подумать только, вдруг и тиф окажется таким  же
ужасным!
   Креса-Майя призадумалась.
   - Да, тиф почти что чума, - сказала она,  довольная.  -  Точно  я  не
знаю, но помнится, будто сперва от тифа люди с лица синеют, а после  по-